Странные люди
Шрифт:
– А почему он – плачущий?
Пакость крепче сжал свой трофей. Босоножка в его руке была едва теплой. Почти живая. Он не смотрел на нее, но постоянно ощупывал пальцами. Не новая. Даже если учесть, что Спящая так мало гуляет – стелька под пальцами стерлась, подошва на пятке – тоже, тонкие светлые ремешки успели покрыться заметными только на ощупь трещинками.
Лестницу в первые несколько секунд он не увидел. Экран мобильного потух, и перед глазами мелькнула гладкая кирпичная стена без каких-либо дополнений. В панике Пакость начал жать на все кнопки, и когда экран снова загорелся – все было в порядке.
– Мне обязательно туда лезть? – донесся из-за спины недовольный тем, что его игнорируют, голос.
Его источник плелся последним, пропустив вперед даже Лиса, и как на зло, ни разу не споткнулся, но донимал остальных идиотскими вопросами, на которые отмалчивался даже Лис.
И так порядком потрепанные нервы Пакости не выдержали:
– Да заткнись ты! – рявкнул он, оборачиваясь к блеснувшим в свете мобильного очкам над белым пятном футболки. Больше ничего рассмотреть нельзя было.
– Можешь идти обратно. Не помню, чтоб тебя звал…
Немо зажмурилась и попятилась, налетев на материализовавшегося в пятне света Кита. Тот аккуратно отстранил ее, обошел по широкой дуге Пакость, не мешая ему орать и махать руками вдоволь, приблизился к лестнице и исчез без следа. Черная одежда позволяла ему растворяться в темноте. Лис - желтое пятно - засеменил следом, растерянный и заинтригованный. От такой целеустремленности Кита орать и махать руками Пакости сразу перехотелось.
– Тут ты босоножки нашел? – донесся до него голос Кита.
– Тут! Вот прямо тут! Лис шел и нашел.
Пакость направил мобильный на них двоих, и секундой позже в руках Кита зажегся такой же огонек, только поярче. Он уже стоял на нижней ступеньке, вытягивая короткую шею. Лис топтался за его спиной, теряя шишки и гремя карандашами.
– Спящая! – крик прозвучал прямо над ухом у Пакости. Он дернулся, но возмущаться не стал.
– Спящая, это мы! Ты там?
Немо шарила слабым лучом света по слепым грязным окнам, выискивая знакомое лицо. Сорванный голос искажался до неузнаваемости, но второй девушки в «Еце» не было, и если бы Спящая слышала ее, то обязательно отозвалась.
– Зачем она разувалась?
– спросил у нее Пакость, разглядывая босоножку в своей руке
– Каблуки, - Немо все еще смотрела на окна второго этажа.
– Знаешь, как на каблуках неудобно по ступенькам бегать?
– Не знаю,- огрызнулся Пакость.
– Я на каблуках не хожу.
– Я тоже, - равнодушно отозвалась она.
– Просто знаю, что неудобно. Тем более, для Спящей.
– А зачем тогда она их носит?
– фыркнул Пакость, следя глазами за Китом, который уже начал подъем.
– Так красивей, - пожала плечами Немо и почему-то пригладила лохматую челку.
Ее логика для Пакости так и осталась непонятной. Лично для него различия между Спящей на каблуках и Спящей без каблуков не было вовсе. И как раз босую Спящую, живую и здоровую, он сейчас очень хотел найти на втором этаже.
– Кит, тормози! – крикнул он в темноту.
– Я первым пойду, там высоко, ты там не перелезешь.
Глава 41
Песня из темноты
«Прочь!»
Шестой совершенно не хотел лезть по темноте в заброшенное, и может, даже аварийное здание. Делал он это только ради того, чтобы хоть как-то помочь в поиске единственной из этой компании, кто был ему симпатичен. А еще он очень не хотел отрываться от коллектива.
Помня предупреждение Немо, он никак не отреагировал на вопли Пакости, и пропустив всех остальных, добрался до лестницы последним. Мобильный у него тоже был при себе, и даже со слабеньким фонариком, что помогло ни разу ни за что не зацепиться. Одно плохо – он был тяжелым и скользким, и в конце концов Шестой сунул его в карман, чтоб не разбить. Лестница была крутая, проржавевшая и очень неудобная. Он поднимался по ней, держась одной рукой за стену, а другой за шаткие перила. Когда вторая рука проваливалась в пустоту, Шестому казалось, что он падает. Он двигался неспеша, нашаривая ногой каждую следующую ступеньку и стараясь не вдыхать кисловатый запах ржавого металла. Из карманов шедшего впереди Лиса все время выпадали мелкие шишки и катились новичку под ноги. Шестой слышал, как они падают в траву, и очень боялся поскользнуться на одной из них. Рыжий, к счастью, не обращал на потери никакого внимания. Если бы он начал наклоняться за каждой, то точно бы спихнул шедшего позади.
Вверху плясали белые светлячки горящих экранов. Там спорили, звали Спящую, Кит и Пакость уже из-за чего-то ругались, скрипела старая запертая дверь. До всего этого ему оставалось неясное количество ступеней.
Неожиданно Лис, все время заграждавший ему путь, остановился, повернулся и склонившись к уху новичка, спросил шепотом:
– А зачем мы сюда идем?
Шестой даже оторопел. Ладно он прибыл только вчера и не успел привыкнуть к местным странностям. Но Лис…
– Спящую ищем, - ответил он растерянно.
Лис задумчиво почесал нос, измазав его рыжими пятнами ржавчины, сокрушенно покачал головой и продолжил подъем. Шестой двинулся за ним несколько секунд спустя, больше не желая ни с кем разговаривать. Он донимал Пакость и прочих вопросами только потому, что еще не отошел от встречи с уродцем-котом и ужасно нервничал. Но раз ему никто не желал отвечать – не стоит и утруждать себя попытками разобраться.
Запертую дверь Шестой преодолел последним. Физические упражнения никогда не были его коньком, но высокий рост пришел на выручку и препятствие далось с легкостью. Внутри было ужасно грязно, мрачно и холодно, а картины, которые появлялись в трех пятнах света, походили на декорации к фильму ужасов. Тени расширяли трещины, превращали отметины отпавшей штукатурки в гниющие болячки, оборванные провода – в когтистые тонкие пальцы, мусор на полу в частокол зубов. У Шестого никогда не была особо богатая фантазия, но здесь и ее хватало.
Два белых прямоугольника и один желтый – старый мобильный Пакости, скакали впереди, маня за собой. Его спутники двигались вроде бы всего на пару шагов впереди него, но порой на какую-то секунду Шестому казалось, что темнота между ними растягивается, оставляя его далеко позади, сколько не спеши. Их шаги по замусоренному полу звучали рокочущим нестройным маршем начинающего оркестра, старые двери стонали, когда кто-толкал их, чтобы заглянуть внутрь.
– Спящая!
– Спящая, ты тут? Отзовись!