Странные сближения
Шрифт:
— Словом, — сказал Зюден, — даже несмотря на посмертное l''egalit'e et la fraternit'e, думаю, мы оба не хотим оказаться трупами неизвестных. Вперёд! и помни — не мы их, так они нас.
Петька скорчился в укрытии под забором.
— Не могу, барин. Не пойду.
— Жалость? Там в доме — турецкий шпион и, вероятно, его помощник. А если бы я хотел убивать невиновных — начал бы с тебя. А вот они щадить не будут. Пошёл.
— Да не жалко мне их, душегубов, хоть гори они у чёрта в печке. Я за нас боюсь, барин. Не серчайте, но у вас рука обвязана, и тряпицу бы сменять пора,
Красное пятно, действительно, снова выступило на холстяной повязке. Надрез пришлось делать глубокий, чтобы достаточно крупной вышла кровавая лужа на земле, и рана до сих пор не зажила, открывалась от напряжения. Это, однако, не помешало Зюдену взять Петьку за горло той самой повреждённою рукой и слегка приподнять.
— Могу и передумать насчёт тебя.
— Э-пх-э-пхэ! — задёргался Петька.
— Пошёл.
Бывший ямщик потёр шею и, оглядываясь с умоляющим видом, двинулся к дому. Едва ли он верил Зюдену, но выбирать не приходилось — невольно сделавшись соучастником, и до смерти запуганный, Петька вынужден был оставаться спутником и ассистентом столько, сколько потребуется. Требовалось недолго, а если быть точным — не требовалось вообще, но знал это, разумеется, один Зюден. И не убивать же этого беднягу.
Пригнувшись, он добежал до стены. Из-за угла донёсся срывающийся голос Петьки:
— Помогите! Помогите, ради Христа, погибаю! Помираю!
Шаги.
Кто-то вышел на крик и топчется у двери. Слуга. Хозяин в сени не выйдет, он должен быть в комнате. Одно из окон выходит на задний двор, второе — прямо к забору. Если хозяин где и сидит, то в комнате с окном во двор, где светлее. Есть ли в доме кто-то ещё?
Звук отворяемой двери и голос:
— Чего тебе?
Ближайшую минуту слуга будет пялиться на неподготовленного к разговору Петьку. Вот и отлично.
Бычьи пузыри, заменяющие стёкла в бедных хатах, хороши тем, что поддаются ножу и вырезаются лишнего звона и треска. Со стеклом такого не выйдет; придётся шуметь и затем спешить, пока находящиеся в доме не успели сориентироваться. Локтем выбив стекло, Зюден втянулся в ощерившуюся зубцами дыру и, едва коснувшись пола, увидел хозяина. Лежащего ничком на красно-буром пятне, среди разбросанных листов и конвертов с такими же красно-бурыми, как впитавшаяся в доски кровь, осколками сургуча.
— Orospu cocugu! — ничто так не успокаивает нервы, как отборная турецкая брань. — Петька, назад!
Отойти назад Петька никаким образом не мог. Склонившийся над ним крепостной вытаскивал из распластанного на крыльце тела ямщика нож.
Подпрыгнуть — оттолкнуться от стены, преодолев оставшееся до убийцы расстояние по воздуху — удар по затылку — другой рукой за подбородок — вывернуть так, чтобы хрустнуло в шее.
Слуга, сбитый налетевшим сзади Зюденом с ног, повалился на крыльцо и захрипел, пытаясь высвободить голову.
— Я тебе шею сломаю, — предупредил Зюден, упираясь коленом в хребет поверженного убийцы. — Лежи тихо.
— Х-х-х…
— Угадаю сам. Ты грек?
— Э-а…
Зюден чуть ослабил хватку.
— Да.
— Этерия?
— Да.
— Встань и пошли в дом, — Зюден
Убийца вскочил и замер, увидев направленный на него короткий двуствольный пистолет. Медленно поднял руки.
— Покойника втащи за собой, тупица.
Оставив безжизненное тело Петьки в сенях, грек прошёл в комнату, где лежала вторая его жертва.
— Сядь в кресло и отвечай. Как тебя зовут?
— Антон, — сипло сказал убийца.
— И что, уважаемый Антон, — продолжил Зюден по-гречески, — давно Этерии известно было об этом человеке?
Изумлённый поворотом событий Антон молчал.
— Он приехал вчера, — Зюден направил пистолет греку в живот. — Наследить в Бессарабии не успел. Но ты о нём знал. Разъясни-ка мне этот нюанс.
— Я… — просипел Антон. — Я не буду говорить.
— Храбрый, — насмешливо произнёс Зюден. — Ты не понял? Мы союзники. Кстати, этот ещё жив.
Хозяин квартиры слабо завозился на полу. Мгновение спустя его голова взорвалась и разлетелась, не выдержав встречи с двумя выпущенными подряд пулями.
— Уже мёртв, — Зюден положил разряженный пистолет на стол. — И, признай, его смерть — моя заслуга. А ты убил только ни в чём не повинного ямщика Петьку. Как видишь, я потратил оба заряда не на тебя. Теперь ты мне веришь?
— Кто вы? — Антон переводил взгляд с кровавой каши, заменившей недавнему жильцу голову, на спокойное лицо Зюдена.
— Зюден. Слышал?
Антон помотал головой.
— Долго объяснять. Итак, откуда ты взялся и как узнал об этом человеке?
— Следил за ним, — так же по-гречески ответил Антон. — От Одессы до Кишинёва. Не был уверен, что он турецкий агент, но сегодня пробрался в дом…
— И нашёл эти бумаги, — Зюден поддел ногой ворох писем. — Знаешь турецкие шифры?
— Не понимаю, но узнаю. Я не хотел… Но он неожиданно вернулся, увидел меня, и пришлось… Да.
— Глупо, — Зюден устроился в кресле напротив грека и сложил за руки головой. Антон не пытался напасть, значит, верил или ещё не опомнился от удивления. — Во-первых, он не совсем турецкий агент. Он немного турецкий агент, немного осведомитель тайной полиции, несколько раз даже болгарам что-то передавал. Выживал, как мог, извлекая максимум выгоды из своего положения. Ну да чёрт с ним. Во-вторых, и это главное! — убить его собирался я. И повезло, что ты успел это сделать всего за минуту до моего появления. Потому что мне совершенно не нужно, чтобы о смерти этого человека кто-то знал.
Антон приходил в себя; в глазах его появлялась мысль. Вставать и бросаться на Зюдена, однако, он по-прежнему не спешил.
— Мне позарез нужно занять его место. Остаться здесь под его именем. Сам я, видишь ли, умер, — Зюден скомкал шифрованное письмо и кинул в Антона. Письмо угодило греку в лоб, Антон вздрогнул, но и в этот раз ничего не предпринял. — А этот господин мне очень понравился. Во-первых, он приехал вчера и никому тут не известен, во-вторых, его не жаль убить, в-третьих, меня привлекает его должность и сопроводительная грамота, которой он должен располагать… Ты что-то брал из его документов?