Странный новый мир
Шрифт:
— Рядом? – переспросил он.
— Ну да, я тоже работаю по контракту в этих развалинах, провожу первичную разведку под землей, провожу съемки, отмечаю маршруты и опасности, мне, как алурианке их легче переносить.
Странно, подумал Михаил, разве не существовало защитных скафандров с энергонием? Силовых полей, прикрывающих от всего? Как же тогда тут живые работали в космосе? Зачем было подряжать мать-одиночку на такую опасную работу?
— Давайте слетаем туда вместе, да я все покажу, - предложила Алатея и крикнула. – Старстен!
— Да,
— Вот непоседа, - вздохнула она и чуть сосредоточилась.
— Ой, я просто выбежал из дома освежиться! – мимо промчался этот самый Старстен.
Небольшой демо… алурианец, примерно по пояс Михаилу, тоже с рожками, но без красных комбинезонов. Лицо перепачкано фиолетовым и зеленым, хвостик, копытца, при виде которых Михаил удивленно заморгал. Покосился на Алатею, которая, к счастью, ничего не заметила, так как гневно смотрела на сына и распекала его на своем, похоже за все подряд, и немытые руки, и то, что врал, и сбежал, и бегал без одежды, а значит мог простудиться, и что там еще обычно кричали земные мамы детям.
— Ох, все это совершенно не по правилам, - покачала головой Алатея, когда Старстен скрылся в жерле вулкана, - но ничего не могу с собой поделать. Ради него я бежала с планеты Хапсода, прижимая к себе яйцо со Старстеном, ну как же теперь его не баловать?
— Конечно, - осторожно согласился изумленный Михаил.
— Возьмите, - Алатея протянула ему пояс.
В теории Михаил знал, что делать, Алатея уже открыла ему доступ и он застегнул пояс, ощущая, как тот расширяется, создавая нечто вроде сиденья, и перекидывает условные «ремни безопасности» через плечи. Руль и прочие рычаги не требовались, достаточно было просто желать лететь куда-то и манопа преобразовывала все это в сигналы для пояса, который и мчался в нужную точку.
Разумеется, первым же делом Михаил перевернулся вверх тормашками.
— У меня было то же самое! – восхитилась Алатея.
Затем они взлетели и помчались над домами и зелеными рощами, и какой-то речушкой, и мимо пролетали другие живые, то спешащие, то словно бы плавно фланирующие. Кто-то даже в полете учился или вел дела, кто-то раскланивался при помощи приветствий через сеть, и Михаил знал, что они летят в воздушном коридоре для «поясных». Все равно те не могли подниматься слишком высоко, и при этом пользовались бешеной популярностью.
Алатея болтала о работе и том, как нелегко матери - одиночке в космосе, а Михаил все вспоминал фразу об яйце, да и в целом пребывал в состоянии легкого шока. Страх перед полетами, когда он словно висел в пустоте и мог рухнуть в любой момент, постепенно уходил, сменяясь восхищением.
— Да, я тоже не сразу поняла всей прелести полетов, ведь алурианцы не летают!
— Как и люди, - улыбнулся Михаил. – Даже поговорка какая-то была, про крылья.
— Ничего, люди полетели, полетят и алурианцы! – пылко воскликнула Алатея.
Михаил вдруг заметил, что она мерзнет, хотя пояс и создавал нечто
— Надо было надеть шлемы, - заметил он, подавляя желание обнять Алатею.
— А, они мешают наслаждаться полетом, - отмахнулась та могучей ручищей, - вон, уже прилетели.
Они начали снижаться к месту будущей работы Михаила, прямо в живописные развалины.
Глава 13
Когда они приближались, Михаил ощутил запрос и отклик его манопы, сверки цифровых систем. Еще одна примета нового мира, где выросшие в нем привыкали, что если что-то открывалось, значит допуск туда есть, а если нет, то нет. Что манопы сами по себе все проверят, подскажут, направят, и Михаила не покидало ощущение тепличности такого подхода. Как справлялись выросшие в подобной атмосфере там, в космосе, в отсутствие всеобщей сети? Не выходило ли так, что они чересчур привыкали полагаться на манопы и потом действовали медленнее, как вот сам Михаил сейчас?
— Приветствую, - рядом с ними появилась голограмма руководителя проводимых работ.
Примерно ровесница Михаила, историк, археолог, антрополог и чего-то там еще олог, Анна-Мария Бардзиани, поразившая Лошадкина при первой виртуальной встрече дерзким взглядом черных глаз и величиной рейтинга. В то же время, ничего не ворохнулось внутри тогда, не сдвинулось и сейчас, и он подумал с облегчением, что не превратился в нимфоманьяка, пылающего страстью к любой встреченной женщине.
— Рада, что вы проявляете интерес к работе, Михаил, вот ваш будущий участок работы.
Голограмма взмахнула рукой, подкрашивая часть развалин, хотя умом Михаил понимал, что это лишь цифровые сигналы и сигнал, передаваемый манопой на глаза, не настоящее окрашивание. В то же время его подмывало ткнуть пальцем в голограмму, проверить степень ее осязаемости. Обычно такие голограммы были бесплотны, позволяя ходить и проезжать сквозь них, без особых помех для связи и разговоров, но Михаил знал, что эти параметры можно и изменить.
Просто потребовалось бы больше энергии, да еще какие-то штучки на месте, вот и все.
— Вижу, вы уже познакомились с нашей ведущей проходчицей, Алатеей, кутимо, но я все же напомню насчет допусков.
— Разумеется, - чуть кивнула Алатея, - мы просто оказались соседями.
— Еще рекомендую вот эти лекции, - манопа получила список, - по истории и облику городов тех времен, смешение старых традиций и современных технологий перед третьей мировой создали нечто уникальное, особо ценное потому, что все это по большей части оказалось разрушено во время первых же ударов. Затем время доделало остальное и вот результат, мы по крохам восстанавливаем прошлое, хотя и существует масса снимков в архивах, но ни один из них не дает дополненной реальности, не позволяет провести сканирования и определения состава.