Странствия Властимира

Романова Галина Львовна

В саду стояла тишина — только трещали сверчки да порой сонно покрикивала какая-то птица. Будур-аль-Алтын скользила впереди, ведя за собой Буяна. Позади крались остальные. Мечислав в поводу вел коня гусляра.

Они пробирались по саду, словно воры. Больше всех сторожилась сама султанша: за оградой уже слышались громкие голоса, над решеткой забора вспыхивали тени факелов.

Беглецы ступили под сень высоких деревьев, защищающих сераль султана от любопытных взглядов. Здесь было темно и тихо. Будур-аль-Алтын прижалась к Буяну.

— Ради

тебя и голоса твоего иду на это, — шепнула она. За кустами поднималась высокая глинобитная стена в два человеческих роста. Луна слабо освещала камень, делая его серебристым. Черным провалом темнела ниша, увитая плющом. Перед нею, привалившись к стене, дремал евнух-сторож.

Султанша остановилась, решительным движением порвала легкую ткань, в которую куталась, вдруг закричала и выскочила прямо на евнуха.

Он проснулся от неожиданности, шагнул вперед не разбирая — и Будур-аль-Алтын оказалась у него в рукак. Завизжав, она стала отбиваться и только потом, словно бы признав оторопелого от неожиданности евнуха, воскликнула:

— Неверные! Они пробрались ко мне и хотели взять силой… Я убежала… Зови всех! Мне удалось закрыть их в моем доме, но они могут вырваться! Скорее! Я приказываю!

Издалека доносились голоса и приглушенный шум. Евнух поверил ей и помчался выполнять приказ госпожи. Освободившись из его рук, султанша поманила беглецов:

— Сюда! Скорее, пока он ничего не заподозрил!

В нише, которую охранял евнух, оказалась дверка — низкая для всадника, но в поводу коня провести было можно. Отомкнула ее Будур-аль-Алтын, первая выглянула на улицу, осмотрела и кивнула:

— Все спокойно — сюда охрана еще не добралась… Какие муки я за вас терплю!

— Все рано или поздно окупится, ладушка, — отмолвил ей Буян, а Гаральд добавил;

— Я буду ночью молиться за тебя, хоть ты и не христианка. Прощай, да сохранит тебя Дева Мария!

— Да сохранят вас Мириам и Иса, — отозвалась султанша.

ГЛАВА 15

Словно четыре тени, выскочили четыре всадника из города. Охраняющая ворота стража не хотела их пропускать, но они пролетели мимо. Всадники вскинули мечи, блеснула сталь в лунном свете — и стража осталась лежать у распахнутых ворот.

Город просыпался — стража султана подняла по тревоге всех. Разбежавшиеся из тюрьмы узники сражались с солдатами султана, а главные виновники мчались прочь. Напрасно их искали на улицах города. Только когда увидели распахнутые ворота и убитую стражу, поняли все, что беглецы ушли в ночь. Но искать их в пустыне никому не хотелось.

Четверо беглецов того еще не ведали. Изо всех сил они торопили коней, уносясь на восток. Навстречу летела равнина, над которой поднимались холмы. Всадники не заметили, как пролетели их и Дамаск остался позади.

Забыв про отдых, они гнали коней до тех пор, пока не стал отставать жеребец Гаральда. Отпоенные трехтравной

росой и откормленные трехросной травой кони славян не чувствовали усталости — они могли бы скакать до завтрашнего вечера, а конь рыцаря замедлял ход и хрипел, опуская голову и роняя с губ розовую пену. Темные бока его были в мыле, и казался он в ночном свете блестящим, словно гладь озера.

Буян обернулся на скаку и сразу все понял.

— Продержись! — крикнул он Гаральду. — Немного осталось!

Он встал на стременах, выглядывая укромное место.

Впереди вставали холмы, а за ними уже начинал распускаться новый рассвет, окрашивая небо в розовый цвет. Куда ни глянь, простиралась равнина, но чуть южнее, справа у подножия одного из холмов, острый взгляд гусляра заметил темное пятнышко.

— Туда! — крикнул он, сворачивая.

У подножия холма в небольшой низинке раскинулось небольшое озерко шириной чуть более десятка саженей. Тонкий ручеек стекал в него с вершины холма, протискиваясь меж камней. Вокруг стеной стояли деревья и переплетенные ветвями кусты, под копытами коней вместо твердой, как камень, земли с войлоком выжженной солнцем растительности мягко шелестела трава.

Всадники осадили коней и спешились. Склонившись к воде, напились, и Буян, стянув рубашку, вошел в воду.

— Господь послал нам эту поляну, — проникновенно сказал Гаральд.

— Благодари острое зрение Буяна, — откликнулся Власти-мир. — Кабы не он… Во мраке такое разглядеть!

— И не мрак вовсе, — молвил Мечислав, — утро вот-вот начнется… Вылезай, Буян, да погляди, что я прихватил, пока за конями бегал!

Гусляр выскочил из воды, подбежал, отряхнулся. На песке юноша раскладывал лепешки, сушеные фрукты, тонкие узкие ломтики поджаренного мяса.

— Хвалю! — воскликнул Буян. — Где взял?

— У охранников, что наших лошадей стерегли. Они как шум услыхали, так и помчались, а мне в голову пришло, что далеко без припасов мы не уйдем, вот и собрал…

— Молодец! Верно мыслишь. Сами боги нам помогают, значит, будет нам в пути удача.

Буян присел около припасов, споро разделил их на всех.

— Прошу откушать, — пригласил он.

Остальные расселись около, и каждый, прежде чем начать трапезу, к удивлению Гаральда, отломил кусок яства и бросил его в воду. А гусляр, взяв кувшин, зашел в озеро и плеснул чуток на волны.

— Прими, о водяник здешний, нашу благодарность за воду сладкую да за отдых своевременный, — молвил он.

Когда он вернулся к остальным, Гаральд посмотрел на него неприязненно и отсел.

— Значит, верно показалось мне, что вы — язычники? — спросил он.

Буян ответил не сразу — он жевал.

— А что тут такого? — пожал он плечами.

— Души вы свои губите, — убежденно молвил рыцарь. — Язычники — суть слуги дьявола, во мраке пребывающие. Не видят они света Божьего, лишены благодати и за то обречены вечно в огне гореть… И мне гореть вместе с вами!