Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно
Шрифт:
Вот тут и коренилась главная опасность его воззрений для представителей церковной власти. Поклонение возвышенным идеям — если оно искреннее — предполагает презрение и отрицание низменных взглядов и поступков, формальностей, лицемерия. Этим утверждается свобода мнений и сомнений, непримиримая критика и непризнание божественности римской церкви и ее главы, «наместника бога на Земле».
Соединяя бога с вечной и бесконечной природой, Бруно этим отрицал бытие бога-творца. Не верил он и в божественность Иисуса Христа, в его исключительность во Вселенной.
Последовательные платоники растворяли
В таком разрушении триединства бога-отца, бога-сына и бога — святого духа и в пантеизме, смыкающем божественное и материальное, христианские теологи справедливо усмотрели атеизм. Тут бог становится неотличим от материи.
Если бы Ноланец повторял основные положения философии Платона, его вряд ли подвергли суду инквизиции и казни. Ведь учение Платона — идеалистическое. В этом оно не противоречит религиозным взглядам. Оно утверждает торжество и безмерное величие божества (пусть и понимаемого «по-язычески»). Интерес к Платону в эпоху Возрождения был очень велик и не являлся основанием для суровых церковных репрессий.
Бруно создал свою систему философии, совершив «разбег» длиной в два тысячелетия. Многое зная и на многих ссылаясь, он сумел остаться самим собой, сохранить индивидуальность и выразить ее в своем творчестве.
Это и стало завершением его блистательного лондонского периода жизни.
В мире идей он создал прекрасный воздушный замок. Но — увы! — жить в нем можно было только мысленно. Неотделимое от духа тело требовало хотя бы сносного убежища.
Глава шестая
Скитания
И вот опять он странник. И опять
Глядит он вдаль. Глаза блестят, но строго
Его лицо. Враги, вам не понять,
Что Бог есть свет. И он умрет за Бога.
Во время бури сметаются и увлекаются вихрем даже песок и гравий — не то что мелкие пылинки.
В периоды социальных бурь, крупных общественных неурядиц срываются с родимых земель многие тысячи людей. Они обречены на скитания. Не потому, что владеет ими «охота к перемене мест». Нет у них надежного пристанища. Нет тихой обители, где можно было бы спокойно переждать ненастье. Слишком изменчиво, неустойчиво все вокруг.
Возрождение — время великих перемен. Сопровождалось оно и великими кочевьями. Тут были, конечно, не переселения народов, но странствия — преимущественно вынужденные — многих замечательных незаурядных людей.
Бруно Ноланец не избежал этой участи. А ведь сердцем своим он всегда оставался верен родине. «О, Неаполь! О, Нола!..» Был жив еще отец. Джордано изредка получал весточки от него.
«Моя родина там, где проплывают самые прекрасные облака», — написал сто лет назад писатель
Странствующий рыцарь Истины
Отъезд Бруно из Англии был вынужденным. Мишелю де Кастельно было дано распоряжение вернуться во Францию. Его дипломатическая деятельность не помогла усилить на Британских островах партию католиков и французское влияние. Католическая королева Шотландии Мария Стюарт пребывала в заточении. Елизавета заключила дружеский союз с ее сыном Яковом.
Возвращение бывшего посла на континент омрачилось пропажей значительной части его имущества. Ноланца, сопровождавшего Мишеля де Кастельно, ограбил собственный слуга. Добрались до Парижа почти как нищие беженцы.
Джордано теперь был лишен возможности спокойно работать, пользуясь покровительством вельможи. Де Кастельно разорился.
Во Франции было неспокойно. Здоровье короля Генриха III оставляло желать лучшего. В предчувствии близкой смерти он пытался философствовать о бренности бытия, предаваясь покаянным постам и молитвам… Но и грешить не перестал. И в мудрствованиях, и в религии, и в политике, он более всего показывал свою нерешительность и слабость. Детей у него не было, а брат, герцог Анжуйский, умер.
Законным наследником французской короны оставался король Наварры Генрих. Но ведь он был гугенотом, протестантом! Католики не желали его восшествия на престол. Они были на стороне влиятельного герцога Генриха Гиза. Положение осложнялось происками испанского короля Филиппа II, продолжавшего завоевание Нидерландов и мечтавшего покорить Англию. Генрих Гиз тайно получал из Испании крупные средства.
В Европе назревали серьезные перемены. Первая из них была вызвана смертью (в апреле 1485. года) папы Григория XIII. Совет кардиналов склонялся к тому, чтобы на папский престол сел человек смиренный, не властолюбивый, осторожный. Именно таким представляли кардинала Монтальто — восьмидесятичетырехлетнего старца, согбенного, тишайшего, ходившего медленно, опираясь на палку.
Рассказывали, что во время избрания папы произошло необыкновенное превращение. Кардиналы сидели в зале. Подсчитывались голоса, поданные за Монтальто. Дальнейшее происходило, если верить историку Г. Лети, так.
Монтальто не дослушал счет голосов, обеспечивавших ему власть. «Он поднялся и, не дожидаясь результата голосования, швырнул на середину зала палку, на которую обычно опирался. Выпрямился во весь рост, так что оказался чуть ли не на фут выше, чем был раньше. Но удивительней всего, что он плюнул в потолок с такой силой, на которую не был бы способен даже юноша». Кардиналы были заметно смущены переменой. Послышались возгласы, что в подсчете голосов произошла ошибка и требуется новое голосование. На это Монтальто твердо возразил: «Все правильно!», затянув торжественно «тебе бога хвалим» высоким и сильным голосом, зазвеневшим по всей зале. Пятнадцать лет он таился и притворялся, ожидая этого момента. Маска сброшена! Появился новый папа Сикст V — решительный, нетерпимый, жестокий, властолюбивый.