Страшная сказка
Шрифт:
Серега кивнул, размышляя, удобно ли допить последнюю бутылку сейчас или все же подождать, пока она выскажется.
– Очень хорошо. – Дамочка сунула руку в карман, а когда вновь извлекла ее, меж тонкими пальцами парусила-трепыхалась пятисотрублевая бумажка.
– Это только начало, – сказала рыжая дамочка, гипнотизируя Серегу. – И если вы поведете себя по-умному, получите еще два раза по столько. А пока ответьте мне на один вопрос: это правда, что в вашем сарае содержат собаку с подозрением на бешенство?
Какое-то мгновение Серега, завороженный огромностью суммы, которую вполне мог получить, если «поведет себя по-умному», не в силах был ни говорить, ни думать. Потом в голову начали стучаться размышления на тему, что в ее понимании значит – вести себя «по-умному». Надо полагать, делать то, что она хочет. И для начала ответить на вопрос. Он и ответил:
– Точно, бешеная собачка! Голову кособочит, от воды шарахается, извращенный аппетит у нее – ну, железо, доски грызет, а нормальной пищи брать не хочет. Скоро слюной начнет исходить, потом паралич глотки – и все, капец. Доктор говорит, завтра или послезавтра придется ее того-этого, на свалку истории, так сказать. Один разряд – и нету собачки, все просто и гуманно.
– Завтра, говорите? – усмехнулась дамочка. – Надо же, как я угадала. А теперь скажите, сколько времени должна проболеть собака, чтобы стать смертельно опасной и заразить человека или другое животное? Две-три недели, я читала в справочнике. Это так?
Серега кивнул.
– Хорошо, – удовлетворенно произнесла она и выпустила из пальцев купюру. Ее непременно унесло бы ветром, да Серега оказался гораздо проворнее.
– Ну что, поможете мне? – спросила она, наблюдая, как он засовывает денежку в левый внутренний карман.
– А что надо делать? – заосторожничал Серега, ощущая легкую приятную теплоту напротив сердца и прикидывая, что синица в руке вполне стоит журавля в небе. Полторы тысячи – это сумма почти нереальная по своей огромности. Пятьсот рублей еще как-то воспринимались: например, если подсчитать, сколько на нее можно купить бутылок пива, или водки, или даже один коньяк, а потом, может, останется еще и на закуску. А полторы тысячи… Да он целый месяц вкалывает за такие деньги, а тут – получить их через минуту. Нет, вряд ли. Как-то неправдоподобно, честное слово. – Что делать, спрашиваю?
Она еще несколько мгновений смотрела на него молча, то сужая, то расширяя зрачки, а потом ответила на вопрос. Сказала, что ей от него нужно.
Серега, выслушав ее, на изрядное время лишился дара речи. Не скоро смог разлепить губы:
– Ни хрена из дома пишут! А зачем вам это нужно?!
Она промолчала, рассеянно водя глазами по двору. Затем опять сунула руку в карман и достала три новехонькие розово-сиреневые пятисотрублевые бумаженции.
– Я несколько дней здесь провела, присматривалась, – сказала она равнодушно и задумчиво. – Выбирала человека, который мне поможет. Вообще-то, думаю, за такие деньги согласится каждый: и этот долговязый доктор Карбышев, и болтушка Хомякова, и шофер ваш, как его, Сомов, что ли? Дело-то никакое… На вашей кандидатуре я остановилась лишь потому, что загадала: обращусь к тому, кто первым попадется мне сегодня на глаза.
– Но зачем?! – завопил Серега. – Зачем?
Тонкие пальчики резко стиснули деньги и потянулись к карману куртки.
– Ладно, черт с вами! – мученически завел глаза Серега. – Не хотите отвечать – дело ваше. Сделаю, как скажете.
И он сделал. Это оказалось проще, чем представлялось сначала, совсем не страшно. Ну и, конечно, трепет разноцветных знамен богатого государства очень его воодушевлял.
Дамочка же держалась с прежним хладнокровием. Было видно, что она все свои действия очень хорошо продумала, может быть, даже отрепетировала.
Черный пес спал как сурок. Он даже не вздрогнул, когда дамочка поцарапала ему морду – причем довольно сильно поцарапала.
«Интересно, чем она его накачала?» – подумал тогда Серега. А впрочем, это было совсем неважно.
Наконец все дело было сделано. Дамочка честно расплатилась с ним и открыла водительскую дверцу своего шикарного джипа. Уже занесла ножку – залезть в кабину, как вдруг обернулась к Сереге.
– Ну, так и быть, – молвила снисходительно. – Чтоб вы не мучились и не воображали всяких ужасов, скажу, в чем дело. Этого пса я ненавижу, а он ненавидит меня. Мне, знаете, хоть скафандр надевай для защиты от этой твари. А муж его просто обожает, говорит, только этот сукин сын его понимает. Ни за что не хочет с ним расставаться, хоть я ему каких только ультиматумов не предъявляла. Ну вот я и хочу с ним покончить, вы понимаете? Причем я не могу его втихую увезти и продать собачникам. Муж будет тосковать. Я же хочу, чтобы он эту псину поганую возненавидел. Если от нее будет исходить опасность – возненавидит. Ясно? До свидания!
Она ловко вскочила в кабину, захлопнула дверцу, более не взглянув на Серегу, и джип вылетел за ворота, увозя спящего черного пса, о котором теперь Серега думал примерно с теми же чувствами, как о четвертом реакторе Чернобыльской АЭС. Ну а какие чувства вызывала у него дамочка, это и вообще описать невозможно. Если бы он был поэтом, то непременно придумал бы вот какое сравнение: она решила вскипятить чайник на краю жерла извергающегося вулкана. Но Серега не был поэтом и вообще не страдал избытком воображения, а потому он просто-напросто решил, что эта дамочка, владелица шикарного джипа, чокнутая. Спятила бабенка от избытка деньжат в карманчике.
Ну что ж, такое бывает, редко, но бывает. Да ладно, спасибо ей, дуре бешеной!
Честно говоря, Серега не утруждал себя воспоминаниями об этом случае. Ему было глубоко плевать, удалось-таки заразить черного «немца» или нет. Однако примерно через полгода случайно, в совершенно никчемном разговоре, он услышал: по городу-де болтают о целой эпидемии бешенства. Именно от бешенства умер знаменитый человек, владелец нескольких ночных заведений, «новый русский», а вернее – «новый татарин» Алим Абдрашитов, а собачка, его покусавшая, сбежала невесть куда. Может, так до смерти и шарахалась по помойкам и задворкам, цапала домашних и бродячих псов, подвергала страшной опасности и животных, и людей.
При этом известии что-то нехорошее заскреблось в голове у Сереги. Он тужился, пытаясь понять причину беспокойства, потом вспомнил. Придя домой, достал старые газеты (сам Серега их давно уже не покупал, не по карману ему это было, однако посетители лечебницы – люди, имеется в виду, – частенько оставляли газетки в приемной, Серега их прочитывал от корки до корки и не один раз, а потом долго хранил) и нашел одну пакостную статеечку. Речь шла о скандальном шоу «голубых» в ночном клубе «Бойфренд», но Серега так и впился глазами в фотографию. Там был изображен толстый мужик, татарин, этот самый нынешний покойник, Абдрашитов, хозяин «Бойфренда». А рядом с ним – его компаньонка и любовница (как явствовало из подписи). Мадам Гуляева, так назвали ее.