Страшные истории Сандайла
Шрифт:
– А папа с Энни с нами что, не поедут?
– Нет, Энни болеет.
– Но я поеду, только если мы возьмем и ее.
Я размашистым шагом пересекаю комнату и беру в руки ее лицо. Но когда она кривится, выпускаю.
– Посмотри на меня. Ты даже близко не будешь подходить к сестре, пока мы с тобой серьезно не поговорим.
– Я не собираюсь с тобой никуда ехать! – орет Колли.
Ее вопль становится все пронзительнее. «Успокой ее, – доносится из глубин моего естества холодный голос. – Чтобы уехать, ее надо успокоить».
– Тссс, – взволнованно говорю я, поглаживая ее по спине, – не шуми, милая.
Колли больше не кричит и лишь тихо пыхтит.
– Ладно, – сдавленным голосом говорит она, – если папа присмотрит за Энни, пока меня нет, ничего плохого, думаю, в этом не будет. Может, поездка действительно пойдет мне на пользу. Здесь я много нервничаю. А в голове столько всего, что она разрывается.
– Славная девочка, – говорю я, обнимая ее за плечо.
Держать ее в узде у меня получится до тех пор, пока мы отсюда не уедем. А что потом?
Когда утром я захожу в комнату Энни с задернутыми шторами, чтобы попрощаться, она еще спит. Это хорошо. Не думаю, что мне удалось бы выдержать выражение ее лица, когда она поняла бы, что я уезжаю. Розовая звезда мягко освещает ее волосы, ресницы отбрасывают на щеки длинные тени. «Все это ради тебя, солнышко, – думаю я. – Ради тебя и ради всех нас».
Колли
Когда мы останавливаемся на заправке, мама выходит из машины. Я смотрю на ее белокурые волосы, водопадом спадающие вниз, и с наслаждением вдыхаю густые металлические испарения бензоколонок. Люблю запахи, которые человеку, по идее, совсем не должны нравиться. Клей, газ, инсектициды. Когда она садится обратно в машину, у нее плотно сжаты губы.
Щенок Дампстер жалобно скулит и тычется мордочкой в мою ладонь. Через его прозрачные уши я вижу ремень безопасности. «Она везет нас в какое-то потайное место, – говорит он, – так что смотри, как бы чего не вышло».
«Она везет нас в Сандайл, – насмешливо отвечаю я, – я уже бывала там, в отличие от тебя. Так что успокойся». Дампстер пессимист. Так называют тех, кто знает, как все в действительности обстоит. Но компанию мне составляет хорошую, потому как мы с ним можем общаться без слов. Но он прав, тут что-то явно не так. Воздух вокруг будто наэлектризован.
Хорошо, что мама разрешила взять косточки щенка Дампстера, хотя мне хотелось бы захватить всех своих Бледняшек. Без меня моим маленьким зверушкам будет тоскливо. Обычно они уютно устраиваются в моих карманах, а по ночам спят в ложбинках тела. Теперь же им приходится одиноко бродить по дому. Папа с Энни не умеют с ними говорить.
Рядом сидит Бледняшка Колли, смотрит в окно. О Сандайле она знает, потому что уже там была. Косточек Бледняшки Колли у меня нет. По сути, я не знаю, кто она такая. Знаю лишь, что всегда идет туда же, куда и я.
Мой взгляд устремлен на мамин затылок. Вспоминаются слова, которые сказал папа, на прощание меня обняв. Мама укладывала вещи в машину и поэтому ничего не слышала.
– Будь осторожна там, малышка, – шепнул он мне на ушко, обдав теплом своего дыхания. Мы с папой лучшие друзья. – Если станет страшно, тут же звони мне.
– А с чего мне должно быть страшно?
– Мама… бывает немного неуравновешенной.
В моей душе затрепетал страх. Я знала, что он хотел мне сказать. Ее слезы и крики чуть ли не до утра. Привычка то и дело орать на папу. А еще вранье. Я всегда могу его определить, даже если она сама не отдает себе в этом отчета. Например, я ей не нравлюсь, хоть она и клянется в обратном.
Я видела, что ей жутко хотелось узнать, рассказала ли я папе о той пощечине, которую она мне влепила. Сама не знаю, почему я этого не сделала. Может, потому, что мама на миг напомнила мне меня саму. К тому же хранить тайну – это великая сила.
Путь до Сандайла не близкий, а мы еще даже не выехали из города. Мы с Бледняшкой Колли играем в Тепляшек и Бледняшек – я смотрю в окно на людей и говорю, призраки они или нет, а Колли дает окончательный ответ.
Я показываю на мальчишку на роликовых коньках, который держит за руку маму. «Тепляшка», – говорит Бледняшка Колли. А вот дядька, который спит под скоростной автострадой, Бледняшка. Хотя это проще простого: он и на вид бледный.
На какое-то время нас задерживает светофор, который все горит красным. Мама на переднем сиденье отбрасывает волосы. Я смотрю на ее лебединую шею. Даже удивительно, как она красива. Такое ощущение, что у нас с ней нет ровным счетом ничего общего. Бледняшка Колли зевает и показывает на парня, переходящего перед нами улицу. «Без пяти минут Бледняшка. Рак. Не протянет и года». «Смайлик “грустная мордашка”», – шепотом говорю я.
Роб
Мы съезжаем на обочину поглядеть на крупнейший в мире моток бечевки. Он совсем не такой большой, как я ожидала. Зато грязный. Когда-то зеленый, он выцвел от солнца и дождя и стал цвета хаки. Забор из жердей вокруг него совсем не высокий, и я, нагнувшись, чтобы присмотреться внимательнее, вижу, что его поверхность испещрена небольшими пятнами черной плесени. Вообще-то его полагалось бы хранить в помещении или хотя бы под какой-то крышей. Впрочем, я не думаю, что бечевка может столько продержаться. Скорее всего, каждые пару лет они делают новый моток. В мире нет ничего вечного. Я стараюсь не думать об этом, ведь двадцать баксов – цена самая что ни на есть абсурдная, но я уже заплатила, так что не могу с этим ничего поделать.
Эти мысли скользят в голове, наталкиваясь друг на друга, будто живые угри. В подобных обстоятельствах очень трудно хранить молчание, но я все равно ничего не говорю, потому что Колли стоит, широко распахнув глаза и чуть не дрожа от удовольствия. «Как огромная голова», – шепчет она не столько мне, сколько себе. Потом берет меня за руку, совершенно позабыв, что больше так не делает. Ее прикосновение отзывается жарким трепетом, от него все мое тело пробивает ни на что не похожий электрический разряд любви. «Речь совсем не обо мне, – в который раз напоминаю я себе, – это все ради Энни. Ради Энни и Колли». Я хочу проникнуться ее возбуждением, ее радостью в этот день, проникнуться этим грязным мотком бечевки, угрожающе накренившимся перед нами на сухой земле, самим ощущением жизни.