Страшные сказки для дочерей кимерийца
Шрифт:
Конан снова напомнил себе, что это — не его дело.
Тем более что впереди уже замаячил бревенчатый частокол.
***
Место ночёвки престарелой жрицы Деркэто они нашли почти сразу — она, похоже, и не особо пыталась его скрыть, уютно расположившись на ночлег в ложбинке между двух холмов, почти на самом берегу. Ее охрана и слуги насчитывали не меньше четырех десятков — судя по размеру костра и количеству расставленных на ночь шатров.
Но сейчас на стоянке не было никого и ничего. Ни
Ни Атенаис…
— Этого я и боялся.
Закарис спрыгнул с коня, присел рядом с прогоревшим кострищем, тронул рукой угли. Вскочил.
— Мы должны их догнать! Они не могли далеко уехать, угли ещё горячие!
Он взлетел обратно в седло одним мощным движением. Любого другого коня подобное просто свалило бы с ног, но привычный Аорх только хекнул как-то совсем не по-лошадиному и слегка присел, с разгона принимая на свой круп столь немалую тяжесть.
— Хьям, Унзаг! Быстро в деревню, узнать, по какой дороге они уехали! Барух, Зерхал — напоить лошадей! Но не досыта! Быть готовыми к немедленному выступлению и долгой скачке! Эххареш, отступников сюда, немедленно!
Конан молча наблюдал за действиями асгалунского короля, до глубины души потрясенный его неожиданной прытью. Закарис действовал вроде бы верно. Действительно, из Дан-Маркаха вело четыре дороги. Первая — та, по которой они только что приехали, на Асгалун. Вторая — в сторону Либнанского нагорья и дальше, на Кирос и Гхазу. Третья — вдоль полуденной границы Шема, на Анакию. И, наконец, четвертая — вдоль побережья до устья Стикса и далее, через границу.
Четвертая дорога была самой неприятной в смысле преследования с политической точки зрения, так как до границы было буквально арбалетной стрелой подать. И, выбери беглецы эту дорогу, догнать их на территории Шема не представлялось бы возможным.
Дорог четыре, и перекрестье их хорошо утоптано во всех четырех направлениях, с первого взгляда даже опытному следопыту вряд ли удалось бы точно определить правильное. Самое логичное — допросить очевидцев.
И поить до отвала разгоряченных дорогой коней в преддверии возможной погони тоже не следовало. И допросить провинившихся солдат, непонятно за каким Нергалом отпустивших девочку с посторонней старухой, тоже следовало самому военачальнику.
Всё было, вроде бы, правильным. И сам Конан, наверное, в подобных обстоятельствах поступил бы точно таким же образом и отдал бы точно такие же распоряжения. Вот только…
Вот только голос его не срывался бы от отчаянья, и не было бы такого откровенного ужаса в его расширенных глазах…
***
Толком допросить стражников, определить степень вины каждого и раздать соответствующие наказания не удалось — запыхавшийся Хьям прискакал чуть ли не одновременно с приближением Эххареша и его подневольных спутников.
— Мой командор! Они ускакали на рассвет!
— По коням! Живо! А с вами, — яростный взгляд асгалунского военачальника полоснул не справившихся со своим заданием охранников не хуже боевого бича, — после разберусь!
Закарис рванул по рассветной дороге так, словно за ним гнались все демоны самой
— Эрлих забери твои потроха, ты не хочешь мне объяснить, что происходит?
Закарис обернул к королю Аквилонии посеревшее от напряжения лицо. Прохрипел:
— Потом! Когда догоним! Я тебе все объясню!
Мощные руки его продолжали бессознательно понукать Аорха, который и без того, казалось, мчался уже со скоростью не ветра даже, а хорошего урагана. И именно это лучше любых слов убедило Конана воздержаться от дальнейших расспросов и резко вогнать пятки в бока собственного жеребца. Нахор всхрапнул от ничем не заслуженного оскорбления действием и обошел Аорха на полкорпуса. Полуобернувшись в седле, Конан рявкнул:
— Шевелитесь, черепашьи дети!
Так рявкнул, для порядка скорее, и без того отлично зная, что его драконы если и отстанут, то не намного. А если отстанут асгалунцы — не велика потеря. Не слишком-то они, похоже, хороши в ратном деле. Во всяком случае, ни один из аквилонских гвардейцев не позволил бы вот так запросто какой-то посторонней старухе…
Конан и сам не заметил, как к нему вернулось хорошее настроение. Быстрая скачка на него всегда так действовала, еще с молодости. А что касается не совсем понятного поведения Закариса… что ж! Тот ведь сам обещал все объяснить, как только догонят они этих горе-похитителей. Подождем.
Тем более что вряд ли ждать придется слишком долго. Посудите сами — долго ли сумеет удирать по ровной дороге от хорошо тренированных воинов на хорошо обученных боевых лошадях отряд, по словам незадачливых охранников, состоящий почти исключительно из женщин и юнцов? Тем более что вместо благородных коней у большинства из них под седлом неуклюжие и не слишком торопливые пустынные горбачи, а руководит отрядом дряхлая старая развратница?
Конан почти благодушно расслабился в седле, наслаждаясь стремительностью движения.
***
— Мы не будем заезжать в город? — спросила Атенаис, когда стало ясно, что они выворачивают на окружную дорогу, тянущуюся вдоль невысоких стен Анакии.
— Нет, моя милая.
Лохматые пустынные горбачи шли ровно и быстро, но на удивление плавно, на них почти не трясло. Да и сидеть между шерстистыми выростами на широких спинах было невероятно удобно — едешь, словно подушками обложенная. Ни спина не болит, ни ноги — для них даже есть специальная кожаная подставочка! Вроде стремян на лошадях, но гораздо удобнее.
За целый день такой езды Атенаис почти совершенно не устала, а на лошади она уже к полудню растрясла бы все косточки и отбила бы себе все, что только можно. Нет, что ни говори, для длительного путешествия горбачи гораздо приятнее лошадей.
Вот только пахнет от них еще отвратительнее…
— А, а где мы остановимся на ночевку? — Атенаис смотрела на светлый камень городских стен, вызолоченный закатными лучами. За Анакией плодородных зеленых холмов больше не было — там начиналась ровная степь, переходящая в нагорье, по краю которого и шел полуденный караванный тракт Шема.