Страшные сказки для дочерей кимерийца
Шрифт:
Конан разозлился. Хлопнул ладонью по камню.
— Чего ты боишься, Закарис? Что пугает тебя так, что ты предпочел бы лучше встретиться лицом к лицу со служителями Змееголового? Во что еще может впутать мою дочь твоя милая сестренка? Я не намерен больше терпеть отговорки. Ну?
— Хорошо... — Закарис пожал плечами. — Все равно сегодня уже торопиться некуда. Ты что-нибудь слышал о Золотом Павлине Сабатеи?..
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
Сказка о золотой птичке. Глава 22
ЧАСТЬ 3
СКАЗКА
Нийнгааль смотрела на звезды, слегка покачиваясь в седле, и улыбалась. Она настояла на том, чтобы двигаться и ночью, благо лошадей в их караване не было, а пустынные горбачи своим обманчиво неторопливым скользящим шагом могут идти почти без передышки несколько дней подряд. Привыкшие ко всему люди спали — кто прямо в седлах, как и пристало воинам, кто в походных шатрах-паланкинах, растянутых между двумя животными. Служанки и рабыни предпочитали шатры. Иногда там спала и Нийнгааль. Но сегодня она была слишком возбуждена, чтобы спать.
Великий Повелитель еще раз уберег свою верную служанку от страшной ошибки.
Идея насчет не просто разделения, а «разделения с сюрпризом» принадлежала не ей…
Старшая дочка короля-варвара оказалась умнее, чем можно было предположить. Конечно, она дочь своего отца, знает его лучше и точнее может предсказать вероятные действия. Но не так все просто. Умная девочка.
Очень умная.
Распознавать умных девочек Нийнгааль научилась давно, иначе не смогла бы стать высшей жрицей. Девчонка была не только слишком умна для своих лет, но еще и хорошо обучаема. Впитывала новые знания и умения, словно воду — изголодавшийся по дождю песок Красной Пустоши. И поначалу это даже показалось старшей жрице Деркэто хорошим признаком.
Умная, красивая и хорошо обучаемая девочка.
Очень умная, чрезвычайно красивая и слишком хорошо обучаемая…
Именно из таких вырастают самые опасные соперницы. Ну и что с того, что она годится Нийнгааль чуть ли не в правнучки? Богиня щедра к своим прислужницам высокого ранга, дарит им красоту и долгую жизнь. Оченьдолгую. И кому же охота зим через двадцать иметь на свою голову своими же руками созданную проблему в лице умной, красивой и хорошо обучившейся дочери аквилонского короля?
Нийнгааль покачала головой, продолжая улыбаться.
— Нет, Деркэто, она слишком хороша для тебя. Тебе придется еще немного подождать новой послушницы. Я найду ее до возвращения, обещаю. А этой мы порадуем Повелителя. Ты ведь не будешь возражать, правда?
***
— Об этом не принято говорить… Запретный культ. Древняя полузабытая вера. За пределами Шема о нем вообще почти что никто и не знает, и хвала Иштар. Да и у нас уже подзабыли. Везде, кроме Сабатеи.
Добраться до Аббадраха засветло не успели, пришлось ночевать снаружи. Впрочем, прямо перед городской стеной какой-то предприимчивый хозяйчик расположил небольшую
Кормили в таверне неплохо — во всяком случае, сытно. Прислуживали четыре хозяйские дочки — одинаково крепенькие, невысокие и расторопные, умудрившиеся меньше чем за четверть оборота клепсидры накормить и напоить целую ораву голодных мужчин. А кое с кем из них договориться и о чем-то помимо — судя по довольной улыбке Хьяма. Вот же неугомонный, и трое суток скачки ему нипочем, жеребцу асгалунскому!
Стреноженных лошадей отправили пастись на принадлежащий хозяйчику луг под присмотром его младших отпрысков. Крохотных комнатушек, предоставляемых для отдыха двуногим путешественникам, на всех, конечно же, хватить не могло. Но над конюшнями был сеновал, куда с облегченными стонами и завалилась большая часть гвардейцев, уже не разбирая особо, кто из них асгалунские, а кто — аквилонские. Стражу Закарис все-таки выставил. И вот сейчас они сидели у разведенного стражниками костра, потому что спать Конану не хотелось.
Он давно заметил за собой эту особенность — умение в боевой обстановке не спать по нескольку дней кряду, прихватывая четверть оборота в седле или за едой. А решение о том, какая именно обстановка может считаться боевой, тело, похоже, принимало само.
— Золотой Павлин Сабатеи… именно из-за него в город так не любят приезжать купцы. Она питается человечиной, эта птичка. Я никогда не бывал в Вендии, говорят, там есть что-то подобное. Некие катары. Слыхал? Они тоже воруют мирных жителей для жертвоприношений.
— Насчет катаров не знаю. А вот с дарфарскими йогитами как-то раз… пообщался. — Конан хмыкнул, вспоминая давнишнее приключение. — Тоже, знаешь, Митрой обиженные. Еще бы — с таким-то богом! Он им не позволяет есть ничего, кроме мяса, представляешь?! Ни каши, ни лепешек, ни вина. Только мясо. И кровь. А раз в луну мясо должно быть человеческим, иначе вовек не видать им прощения. Хорошенькое божество! Да попробовал бы у нас какой бог такое учудить — вмиг бы без единого жреца остался! Все алтари бы по камушку разметали и пеплом присыпали, чтобы и памяти не сохранилось. А эти глупцы слушаются и исполняют… — Конан поморщился, потер старый шрам. Добавил мечтательно: — В тех местах, где много рабов-дарфарцев, приличному человеку без оружия и на улицу-то ночью не выйти.
Глава 23
Закарис кивнул:
— Очень похоже на Сабатею. Там тоже давно уже никто не гуляет ночами. Да и днем стараются не ходить поодиночке.
— Твоя сестра служит еще и Золотому Павлину?
Закарис невесело усмехнулся:
— Да кто же может это знать?! Его слуги не носят ритуальных одежд — разве что во время жертвоприношений. Они ничем не отличаются от обычных людей. Жрецом может оказаться твой сосед. А ты и не узнаешь. Пока однажды ночью он не ворвется к тебе в дом с кучей младших прислужников… Ведь зачем-то же она поселилась в Сабатее? Нийнгааль ничего не делает просто так.