Страсть альфы
Шрифт:
— Как все прошло, детка?
Я пожимаю плечами. Сейчас мне не хочется говорить о школе. Или о реальной жизни. Я бы предпочла узнать все, что можно, об оборотнях. Жаль, что он не хочет мне рассказывать.
Он положил руку на руль.
— Мне всегда нравилось смотреть, как ты танцуешь, ангел. С того самого момента, как ты впервые встала на подиум в клубе, я подсел на тебя.
Ну вот, я покраснела. Потому что это Джаред. Признается, что я ему небезразлична.
— И мне понравилось наблюдать за тобой
Я чувствую намек на «но» и напрягаюсь, как будто он — моя мать, готовая обрушится со своей критикой.
Как обычно, он чертовски хорошо меня понимает. Джаред оглядывается, нахмурив брови.
— Будет ли «но»? — спрашиваю я. Помогаю ему облегчить задачу.
Судя по тому, как он снова сосредотачивается на дороге и сжимает руль, я права.
Что это может быть? Я не такая худая, как другие? Слишком зажата?
— Не чувствовалось никакой радости. Когда вижу, как ты танцуешь в клубе, ты живая. Сияешь. А то, что я видел вчера? Мне захотелось врезать твоему профессору за то, что он высосал из тебя жизнь.
Звук, который вырывается из меня, — это полусмех, полувсхлип. Как это возможно, что за пять минут Джаред увидел то, что моя мама не смогла увидеть за восемнадцать лет? То, в чем я не могла признаться вслух последние четыре года? То, что отец никогда не поймет?
Джаред останавливается перед моим домом и тянется к моей руке.
— Прости, я не хотел…
— Нет. — Я распускаю волосы из собранного пучка.
— Я расстроена, потому что ты прав. И это корень всего, вокруг чего вращается моя жизнь. То, что не работает на меня.
Я смотрю на него, и меня топит безнадежность.
Он сощуривает глаза.
— Значит, я все-таки могу пойти и врезать твоим профессорам?
Я заливисто смеюсь.
— Если бы только это помогло все исправить. — Я открываю дверь машины, внезапно чувствуя себя слишком застенчивой.
Он выходит следом за мной и отпирает дверь в дом.
— Что исправить?
Его голос резок, как будто он намерен исправить мою жизнь любым способом.
Я встряхиваю волосами, уходя.
— Эй. — Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе. — Не смей уходить от меня, когда расстроена. Никогда, — рычит он мне в ухо, царапая щетиной мою щеку.
Все, что я сдерживала и хранила годами с выпускного вечера, рвётся наружу и выплёскивается из меня.
— Я ненавижу это! — признаюсь. — Я не вписываюсь в эту форму и больше не могу заставить себя ей соответствовать.
Джаред разворачивает меня к себе. Буравит меня своими зелеными глазами.
— Так не надо.
Снова раздается смех через рыдание.
— Для кого ты это делаешь? Для учителей? Для себя? Это нормально — менять свое мнение. Это нормально — сойти с выбранного пути.
Слеза стекает с моего глаза.
— Понимаешь, в чем дело. По-моему,
Джаред поджимает губы, но ничего не говорит.
— Мне кажется, она хотела стать балериной, но ее родители не могли позволить себе уроки, поэтому она живет виртуально через меня. Я даже не уверена, нравились ли мне когда-нибудь танцы, или она сказала мне, что нравятся.
Джаред медленно качает головой.
— Ты любишь танцы по субботним вечерам.
— Это не совсем танцы, — бормочу я.
— Черта с два.
Он подходит вплотную ко мне, но меня это не пугает.
Вместо этого я противостою ему.
— Что ты знаешь о танцах?
Он моргает и сглатывает. Отступает. Засовывает руки в карман.
Я задела его чувства? Черт.
— Ты права. Я мало знаю о танцах. Но знаю тебя. Что бы ни делала субботними вечерами, ты это любишь.
Я шагнула к нему, мне хотелось успокоить его, очевидно, так же сильно, как и ему меня. Ладонями касаюсь его груди, от его близости меня пробирает дрожь.
— Это связано с… радостью творчества. Мое детище. Моя фантазия. Моя постановка. Я заставила Гаррета согласиться на это.
Он накрывает мои руки своими.
— Да? — Это подсказка. Он хочет, чтобы я продолжила.
Я вдыхаю, следуя за ниточкой.
— Клуб — единственное место в моей жизни, где я могу быть главной. Осуществлять свое видение. Понимаешь, о чем я?
Он кивает и убирает руки с моей груди.
— Пойдем, прогуляемся.
— Зачем? — спрашиваю я, но следую его примеру и выхожу за дверь.
— Когда нужно с чем-то разобраться, мне всегда помогает бег.
Он ведет меня бодрым шагом. На улице красиво. Я люблю весну в Тусоне, когда становится тепло и все начинает цвести. Сладкий запах цветущих цитрусовых благоухает в воздухе. Розовый пенстемон распускает свои колокольчики как раз к Пасхе.
Должна признать, что прогулка доставляет удовольствие. Как будто я могу оставить в прошлом всю тяжесть моей ситуации.
— Так какие еще видения у тебя есть?
Я невероятно благодарна за этот вопрос. Так легко начать жаловаться на моих контролирующих родителей. Или о том, что с каждым днем, приближающим к выпускному, я все больше чувствую, что застреваю.
— Ну, по-честному? Я бы хотела иметь свою собственную танцевальную труппу.
Вот. Я сказала это вслух. Даже ангелы танца не сразили меня наповал.
— Ммм, хмм. Какое бы было у тебя направление в танцах?
Я иду большими шагами, чтобы не отставать от Джареда, и это освобождает.
— Уж точно не балет. Наверное, более современное, я вижу его как некий гибрид. Например, одна часть перформанса, три части танца — любой вид танца: балет, модерн, хип-хоп.
— Ух ты. Это то, чем ты занимаешься в клубе?