Страсть сжигает все преграды
Шрифт:
— Я никогда не шла на случайные связи, — пролепетала она.
С мрачной улыбкой Вито разглядывал ее тонкий профиль. Если бы Эшлй увидела эту улыбку, возмущение снова вспыхнуло бы в ней. Но она не видела. И ей не приходило в голову, что он удивительно терпелив для мужчины, собиравшегося немедленно удовлетворить свой голод.
Неожиданно события приняли самый нежелательный оборот. Сказались сорок восемь часов страшной тревоги, и вдобавок почти без сна и без еды. Эшли разрыдалась. Этот внезапный поток слез ошеломил ее не
— Пусти! — всхлипнула она.
— Разве я могу? — Он поднял ее на руки.
— Я больше не вынесу этого! — Слепящие слезы ручьем сбегали по ее щекам, рыдания клокота ли в горле. — Я не… я не шлюха, которую заказывают по телефону!
— Конечно, нет. У тебя совершенно неверное понимание ситуации. И гораздо более высокий класс, — мгновенно заверил ее Вито, позволяя выплакаться ему в рубашку и убирая с ее лба спутан ные волосы.
— Я не могу сделать сейчас то, что ты хочешь, и ты прекрасно знаешь об этом! — Она вяло колотила кулаком в его широкую грудь. — Я н-н-никогда не плачу! Я презираю женщин, которые плачут!
Он бормотал что-то непонятно утешительное на итальянском. А она разрыдалась еще больше, потому что — Боже, да что это с ней? — ей это нравилось. Такой знакомый запах теплого мужского тела обволакивал ее и странно успокаивал. А размеренное биение его сердца почему-то внушало уверенность. Эшли не могла вспомнить, кто последний раз вот так держал ее на руках… Наверно, это был Вито. Ее засасывало что-то близкое к безнадежности, да еще и примешивалась горечь поражения.
Эшли не шевелилась. Ей было так хорошо, так спокойно, и совсем не хотелось задумываться над абсурдностью собственного поведения.
— Я должен попросить прощения, — нерешительно проговорил Вито, усадив ее на софу. — Иногда ты вызываешь во мне что-то такое, что мне совсем не нравится.
— Мы оба так действуем друг на друга. Ты должен понимать, насколько безнадежно ждать, чтобы я…
Он обхватил ладонями ее лицо. Чуть заметная холодная улыбка скривила губы.
— Не пытайся бороться со мной. — Глаза Вито силой воли удерживали ее взгляд. — Тебе будет только хуже.
— Ты всегда добиваешь людей, когда они потерпели поражение?
— Ты не потерпела поражение. Ты только перезаряжаешь свои батареи. Предлагаю, пока меня не будет, переехать в мою квартиру.
— Тебя не будет?
— Через несколько часов я уезжаю в Женеву. Вернусь на следующей неделе. Может быть, я свожу тебя в оперу. Ведь ты любишь оперу, — сказал он с видом человека, который обещает капризному ребенку утешительный приз.
— А что с Тимом? — сквозь стиснутые зубы спросила она.
— Я свяжусь с полицией.
— Они могут не послушать тебя.
— Инцидент произошел в частных владениях. Возбуждать уголовное преследование или нет — мое дело, — объяснил
Эшли с облегчением вздохнула. До нее с абсолютной ясностью дошло: он сделал это для нее. Правда, сначала заставив вдребезги разбиться об его невероятную жестокость. Четыре года назад он превратил ее в лохмотья только тем, что ушел. И пока она утопала в пустоте, одиночестве и невыносимой муке утраты, Вито женился. С холодным расчетом он объединил два состояния, то есть совершил своего рода блестящую сделку, чем утвердил свое имя в международных финансовых кругах. За что одновременно и получил награду — стал самым молодым президентом за всю историю Коммерческого банка Кавальери.
Внезапно у Эшли зашевелилось страшное подозрение. Вполне вероятно, что каждая минута и каждое ее переживание нынешнего дня были выстроены и расписаны с такой же точностью, с какой хореограф расписывает танец. И назначение этой партитуры, тоже заранее продуманное, заключалось в том, чтобы довести ее до теперешнего уровня эмоционального истощения.
— Я буду тебе никчемной женой, — прошептала Эшли.
— «Rien tie chatouille qui ne pince».
Ее знания французского не хватило для перевода.
— Монтень, — пояснил Вито. — В вольном переводе звучит примерно так: не испытав боли, не познаешь и удовольствия.
— Я не мазохистка, — вяло возразила Эшли.
— Принимай это как деловое соглашение. Если ты сумеешь не быть никчемной женой, я постараюсь не быть никчемным мужем. Все, что будет происходить между нами после свадьбы, зависит от тебя.
— Ох, Вито, какая удобная отговорка! — Эшли стрельнула в него презрителВным взглядом. А он уже надавил на кнопку радиотелефона и приказал подать машину. Его вроде бы не задевали ее выпады.
— По намерениям и целям это будет нормаль ный брак.
— Живи мы в сумасшедшем доме, тогда, наверно, можно было бы считать его нормальным.
Он смотрел на нее с нежной веселой улыбкой. Огромное очарование, каким он бывал способен окутывать ее, подействовало и сегодня. Она не могла оторвать глаз от Вито, пораженная почти забытым ощущением потока властности, исходившим от него.
— Я знал, что тебе не понадобится много времени, чтобы снова направить на меня огонь. Ох, да, прежде чем ты уйдешь, — мягко проговорил он, — еще одна мелочь. Основные правила.
— О чем ты?
— Я считаю, что в любом контракте с необязательным партнером важно оговорить каждый пункт, — пояснил Вито. — Надеюсь, что ты будешь любезна с моей семьей. Также надеюсь, что ты будешь одеваться в стиле, соответствующем твоему статусу. На следующей неделе мы подберем гардероб.
Она стиснула зубы. Вито помолчал.
— Й последнее по счету, но не по важности, — очень, очень спокойно добавил он. — Никаких флиртов, никаких друзей-мужчин. Если тъг нарушишь это правило, сага, я сделаю твою жизнь не выносимой. Обещаю.