Страсть сжигает все преграды
Шрифт:
— Вито… — пролепетала она.
— Тема закрыта.
— Тогда зачем ты начинал ее? — Эшли с трудом контролировала себя.
— Я не люблю секреты. Мне надо было сказать тебе об этом в первый же день.
— Я не делала аборта, — с болью прошептала она. — Это был выкидыш.
— Прежде ты обладала самым великим даром. Способностью говорить правду, как бы ни была она нежеланна! Не оскорбляй моих чувств.
— Я в жизни не спала со Стивом! — воскликнула Эшли, хотя что-то в глубине сознания приказывало ей молчать.
— Фигурально говоря, ты с таким же успехом могла бы сказать и правду, —
Его убежденность была подобна скале — незыблемая. Но Эшли все еще не желала сдаваться.
— Сегодня я провела весь день с Тимом, — повторила она. — И царапина появилась, когда я утром полезла в чемодан и задела замок. Больше того, у меня вообще нет любовника.
— Любовник — это тот, кто любит, а ты занимаешься со своими партнерами сексом.
Он повез ее в оперу. Эшли не могла поверить, что Вито может быть таким жестоким. Как ни любила она оперу, сегодня ничего не слышала, лишь оглушающую какофонию звуков. Вито не верил ей раньше, не поверит и теперь. И у нее нет доказательств, которые можно привести в свою защиту. Слезы ручьями катились по мокрым щекам.
Еще до антракта он отвез ее назад в квартиру. Молчание, словно огромная стеклянная стена, разделяло их. Эшли и не пыталась нарушить его — не было сил. Без единого слова она скрылась в своей спальне. С отвращением сбросила изысканный туалет, который Вито выбрал перед тем, как растоптать ее. Еще никогда она не испытывала такой обиды и такой физической подавленности, как сейчас. Словно раненое животное, которое ищет убежища, она забралась голая в постель и услышала, как хлопнула входная дверь, возвестив о его уходе. И плотина прорвалась. Он снова вызвал прошлое, разбередил раны, которые еще не зарубцевались.
— Эшли, пожалуйста… — Рыдания перешли в стон, когда рука коснулась ее спутанных волос, закрывавших лицо. Она зарылась в подушку, чтобы заглушить рыдания.
— У-у-у-уйди! — всхлипнула она.
— Я вел себя как бессердечный садист. — Матрас прогнулся под тяжестью его тела. — Как настоящий подонок. Должен это признать. Я хотел обидеть тебя…
— И ты обидел, — выдохнула она. — А теперь уходи.
— Четыре года назад за все время, что мы были вместе, я ни разу не видел, чтобы ты плакала. А теперь дважды за одну неделю… — Его прерывавшийся голос дрогнул. — Ты всегда казалась мне такой стойкой…
— Я обычно плакала в в-в-ванной, пустив душ.
— Если бы я знал… — Вито горько усмехнулся.
— Ты бы упивался моими слезами, — буркнула она и села, обмотавшись простыней и спрятав опухшее лицо под вуалью спутанных волос. — Я думала, ты ушел…
— Я не мог оставить тебя в таком состоянии. Я ввернулся. — Он всунул ей в руку бокал коньяка, и она выпила его залпом. — Через десять дней будет свадьба, а потом я возьму отпуск на шесть недель, и мы проведем его в Шри-Ланке. — Он запустил длинные пальцы в ее волосы и убрал их с лица, не позволяя ей отвернуться.
Эшли вздрогнула, увидев в его горящих темных глазах почти дьявольскую непреклонность. Неудивительно, что он назвал ее проституткой в тот первый день в его офисе. Только женщина, заслужи-рвавшая этого определения, вела бы себя так, как она, четыре года назад и снова сегодня. Он гово-дал
Он женился на другой женщине и все равно сохранил за собой право обвинять ее. Он вынес ей приговор за то, что она чуть не сделала шаг, какой для многих девушек в ее положении был единственным выходом. Чувство вины, которое долго мучило ее, в этот момент сгорело дотла. Навязчивое стремление отстоять свою независимость исчезло полностью. Он даже не спросил, его ли был ребенок. Он заранее решил, что, скорей всего, она и сама этого не знает. И вот теперь она за все получила сполна. Правду такой, какой ее видел Вито, и мотивы, которые стали причиной его грубого давления.
Если он и не любил ее, то его определенно тянуло к ней. Он видел, насколько она не подходит ему, ивсе равно оставался с ней и предложил выйти замуж. Четыре года назад ее отказ выйти за него замуж полностью раздавил его. И уверенность, что она моментально ушла к другому мужчине, добавила горечи. Ярость, с какой он осуждал ее, получила объяснение. Совершенно очевидно, что Карина не сумела успокоить бурю, бушевавшую в нем. Ясно, что только месть по самому горькому сценарию могла смыть оскорбление, нанесенное его достоинству.
— Еще не поздно начать все сначала, — вырвалось у него.
— Кровь и пинки каждые пять минут? Почему бы тебе не устроить несчастный случай, чтобы избавиться от меня? — спросила Эшли. — Это было бы и благороднее, и быстрее.
Он накручивал на длинные смуглые пальцы огненные пряди ее волос. Взгляд его сверкавших глаз был для нее словно нож.
— Ненависть и любовь — это две стороны одной медали.
— Тогда тебе следует быть осторожным. Необузданная ненависть опасно близка к маниакальной навязчивости, — пробормотала она.
— И тебе надо бы знать почему. — Вито продолжал накручивать пряди ее волос, крепче оплетая ими пальцы, выдавая этим невероятное напряжение, охватившее его.
От этих движений она невольно вздрогнула, с тревогой осознав интимность обстановки. Да еще вдобавок ее нагота и его раскаленный добела сексуальный темперамент. Разряды в атмосфере, будто невидимые вспышки молнии, так и щелкали вокруг нее.
— Потому что я отказала тебе? Потому что у меня невероятно скверный вкус и я нашла другого мужчину? — нарочно, дразня его, бросила она, на деясь таким путем погасить темное пламя желания, бушевавшее в нем.
Вито и бровью не повел. Правда, потом мрачное выражение стянуло его лицо.
— Потому что я любил тебя, — признался он, чем привел ее в полное смятение. Неловкость ситуации нарастала. — Ты выглядишь удивленной. Но почему? Неужели ты всерьез веришь, что обида из-за твоего отказа и через четыре года могла бы толкнуть меня на такое насилие? — Он провел пальцами по изгибу ее шеи. И это ласкающее движение показалось удивительно холодным. — Любовь? Я не верил, что это когда-нибудь случится со мной. Я уже потерял надежду, что найду ее. Мне было двадцать восемь, и во многих смыслах я чувствовал себя старше своих лет. И вдруг однажды вечером я увидел тебя и понял, что хочу иметь тебя рядом больше, чем что-нибудь до этого в жизни…