Страсть сжигает все преграды
Шрифт:
— У т-т-того мужчины были светлые волосы, — сдавленно прошептала Сильвия. — Мы забыли, что у моей бабушки были золотисто-рыжие волосы. И пока не родился Тим, мы не понимали, что ошибаемся. А к тому времени отношение отца к Эшли уже страшно испортилось. Он продолжал вести себя так, будто она не его… По-моему, каждый раз, когда он смотрел на нее, он вспоминал того, другого мужчину.
Молчание длилось вечность. Отец Эшли сгорбился в кресле и закрыл лицо руками. Он напоминал человека, только что выслушавшего свой смертный приговор. Эшли была просто ошеломлена.
— Вы по-прежнему хотите уехать с нами? — спокойно спросил Вито у Сильвии. Эшли подавила почти истерический смешок. Подумать только, Вито сохранил самообладание в то время, как остальные на глазах у него потеряли всякий самоконтроль.
Опять наступило долгое молчание.
— По-моему… у Ханта и у меня есть о чем поговорить, — проговорила Сильвия и решительно встала, чем ошеломила младшую дочь.
— Мы пообедаем где-нибудь в ресторане, — совершенно спокойно сказал Вито, уводя Эшли из холла.
— Прости, но я не могу оставить отца, когда он в таком состоянии. — Сильвия с чувством обняла дочь.
— Твоя мать не оставит его, — сказал Вито, когда они шли к машине. — Он разбит по всем статьям. По-моему, эта сцена только расчистила атмосферу. Им обоим стало легче дышать. Правда всегда должна выйти наружу. Жаль, что этого не случилось раньше.
Эшли украдкой взглянула на него. Четкий профиль, казалось, еще сильнее заострился. Кожа туго обтягивала высокие скулы. Она ошибалась, думая, что этот эпизод не оказал на него влияния. Но Эшли не могла понять, почему он выглядит таким подавленным.
— Расскажи, как ты росла с таким отцом? С матерью, которая не защищала тебя? С зятем, который, очевидно, выбрал позицию стороннего наблюдателя?
У Эшли тряслись руки.
— Испуганной, — призналась она, — и одинокой.
Вито чуть слышно пробормотал бранное слово.
— Страдали все, — продолжала Эшли. — По-моему, Тиму было легче всех, потому что он парень и любимчик отца. Сьюзен, чтобы удрать из дома, вышла замуж за Арнольда. Всегда такая напряженная атмосфера… столько ссор. Я вечно боролась с отцом. Оглядываясь назад, я понимаю, как это было глупо, но он буквально кидался на меня. — И вдруг все, о чем она никогда не говорила, обрело голос. Воспоминания изливались словно сами собой. Постоянные замечания и унижение достоинства. Сарказм и наказание. И то, что Матери часто приходилось расплачиваться за ее вызывающее поведение, обостряло чувство вины. И стыд, что отец считал ее не заслуживающей ни внимания, ни сердечной привязанности.
— Ты все еще не рассказала мне, что он бил тебя. А он бил, я знаю, — мрачно напомнил Вито. — Я угадал по его лицу и по твоему. Мне хотелось как следует отделать его. Это принесло бы мне огромное удовлетворение.
—
— Неудивительно, что в университете ты жаждала свободы. Ведь ее у тебя никогда не было.
— Никогда. — Эшли обрадовало, что он понял.
Он спросил, не хочет ли она есть. Желудок взбунтовался при одной только мысли о еде. Один или два раза она попыталась завязать разговор, но Вито замкнулся в себе. Хотя, что удивляться, знакомство с такой семейкой, как ее, — дело не слишком приятное. Сама же Эшли вдруг почувствовала полный покой. Нашлись ответы на вопросы, мучившие ее с детства. Она всего лишь была невинной жертвой материнской любовной связи. Отец вымещал на ней свою досаду.
Когда приехали домой, Вито удалился к себе, сказав, что ему нужно сделать несколько звонков.
— Я попрошу, чтобы ленч подали позже, — предложила она.
— Я не голоден, — резко ответил он.
Что случилось? Эщли не понимала, что с ним происходит.
Часом позже Эшли решила заглянуть к нему. Когда поднималась по лестнице, мимо нее прошел их шофер с двумя чемоданами. Нахмурившись, она вошла в спальню Вито. Он стоял у окна.
— Я не знала, что ты опять куда-то едешь, — чуть ли не обиженно проговорила Эшли.
— Я возвращаюсь в Италию. — Вито резко повернулся к ней. — Я не могу оставаться здесь.
— Ты уезжаешь? — Эшли побледнела как полотно. — Но ты говорил…
— Что хотел бы оставаться с тобой до рождения ребенка, — закончил он ее фразу. — Но мы оба знаем, что ты этого не хочешь.
— Не понимаю. — Эшли сцепила перед собой пальцы.
— По-моему, мне уже пора перестать биться головой о кирпичную стену и вместо этого просто выполнить твои желания. — Вито прерывисто дышал.
Час назад он пытался убедить ее, что ему необходимо оставаться рядом. Почему же такая перемена?
— Но я не говорила, будто хочу, чтобы ты уехал…
— Тебе и не надо было говорить, я знаю, какие чувства вызываю у тебя, — сказал Вито, всеми силами стараясь сохранить самообладание. — Настаивать при таком положении было бы полным безумием. Я не упрекаю тебя. Учитывая, как я поступил с тобой… — Голос сорвался. Он громко втянул воздух. — Да, ты очень терпимо относилась ко мне. Гораздо терпимее, чем я мог бы ожидать в сложившихся обстоятельствах. Но я должен смотреть в лицо фактам. Тебе будет удобнее, если я уеду…
— Если ты пытаешься повернуть все так, будто уезжаешь ради меня, то это тебе не удастся! — бросила ему Эшли дрожащим голосом.
— Хенесси будет счастлив, если я не стану крутиться возле тебя, — с мрачной убежденностью проговорил Вито.
— При чем тут Джош?
— Madre di Dio! — сердито воскликнул Вито и снова отвернулся от нее. — У тебя с ним роман. А я — помеха. Я заставил тебя выйти за себя замуж. Ясно, что в тот момент главным героем на сцене был он. Сейчас ты будешь свободна…