Страсти Евы
Шрифт:
– Так можно шею сломать, Ева, - недовольно хмурит он брови, передавая мне мои очки.
– Больше не смей бегать по лестнице.
Виновато вжав голову в плечи, я без устали бормочу слова благодарности. Гавриил Германович решительно берет меня за руку и выводит из аудитории. Гоготание на верхней трибуне резко прекращается, зато моя спина начинает ныть от просверливающего во мне дыру взгляда Белинды. Завтра она пришлет мне приглашение на мои собственные похороны.
В кабинет декана мы идем, держась за руки. Студенты в коридорах расступаются и шепчутся. Наша
На меня вновь сходит розовое наваждение, так что я не отдаю себе отчет: выдаю ли я желаемое за действительное или очеловеченность имеет право быть. Безнадежно влюбленные девушки часто возвышают объект обожания до небес. Со времен инцидента в Зоне № 1 прошли долгие недели, поэтому одного томления достаточно, чтобы опьянеть без вина.
– Бегу-бегу, друзья мои, - звенит ключами запыхавшийся Жуковский, ничуть не удивленный моему сопровождающему.
– Извиняюсь, Хачатурян задержал. Прошу за мной.
С давнего времени кабинет декана превратился в экспериментальную лабораторию. Чего тут только нет, есть даже банки с заспиртованными животными и выращенные под колпаками редкие сорта растений.
Настроение у Гавриила Германовича качается на качелях. Теперь он донельзя напряжен и над чем-то депрессивно раздумывает. Зная его непростой характер, меня не покидает ощущение, что ему не терпится мне что-то сказать. По правде говоря, от такой идеи я не в восторге.
– Ева, посмотри сюда, - подтягивает он меня к сосуду с красным плодом.
– Что-нибудь напоминает?
– Яблоко с Древа Познания, - отшучиваюсь я.
– Я - Ева, а вы, надо полагать, Змей-Искуситель.
С волчьей ухмылкой Гавриил Германович стреляет глазами в сторону завернувшего за угол декана и вероломно изламывает бровь:
– Чтобы ты ответила Змею-Искусителю, предложи он тебе… Познание?
«Переспать с ним» - перевожу я на бытовой жаргон, сутулясь от нервного напряжения.
– Э-э… я бы приняла Познание, - сквозь кашу во рту озвучиваю я созвучную метафору и непроизвольно принимаюсь кусать губу.
– Я полностью удовлетворен твоим ответом, Ева, - со значением подмечает Гавриил Германович и большим пальцем освобождает мою взятую в плен губу.
– Не мучай свой рот и меня вместе с ним.
– Не делайте вид, что вам есть дело до моего рта и до меня.
– Не говори о том, чего не знаешь.
– Не играйте со мной!
– уязвленно всхлипываю я, отворачиваясь от него.
Не давая мне так просто уйти, Гавриил Германович ловит меня за руку и резко притягивает к себе. Вплотную. Между нашими телами не остается свободного пространства. Без лишних усилий я распознаю удары его сердца, бьющегося так же часто, как и мое собственное.
Гавриил
– Я не играю с тобой, - полностью завладевает он моим вниманием, проворно запутываясь пальцами в моих волосах у виска.
– Мне бы и в голову не пришло обижать тебя. Прости меня, Ева.
Я огорошенно гляжу в его бездонные глаза, в глубокой синеве скрывается проблеск беспокойства. Случаем, не сниться ли мне все это прямо сейчас?
– Вам незачем извиняться, Гавриил Германович, - поджимаю я слегка дрожащие губы, чувствуя расползающийся по телу жар, с головой выдающий мои чувства.
– Это я должна просить у вас прощения. Я не умею вести себя как приличная девушка. Я просто неудачница в очках.
С новым виражом Гавриил Германович, по-моему, открывает в себе какое-то доселе неизведанное чувство - возможно, чувство сострадания, поскольку его вид располагает так думать.
– Моя прекрасная Ева, ты сейчас похожа на маленького пушистого котенка, который забился под диван и испуганно смотрит на меня своими большими доверчивыми карими глазами.
Он нежно проводит кончиками пальцев по моим губам.
– Ты понятия не имеешь, как влияешь на меня. В своих очках и академической форме ты очаровательна и чертовски аппетитна. Больше не смей думать о себе неподобающе.
Нет, все это точно сон. В реальности такого не бывает. Я больше чем уверена, Гавриил Германович плохо соображает, какие силы движут им в текущий момент. Быть может, завтра я об этом пожалею, но я льну щекой к его теплой ладони, как тот самый ручной котенок.
– Мне еще никогда не говорили таких приятных слов, - несмело проговариваю я, уткнувшись носом в его теплый свитер, под которым тяжело вздымается и опускается мощная грудная клетка.
– Особенно мне дорого слышать их от вас.
Гавриил Германович поднимает мне голову, и жадно бродя глазами по моему лицу, хрипло произносит:
– Ева, поужинай со мной у меня дома?
Я широко распахиваю глаза, не в силах поверить собственным ушам. За один только вдох мое состояние приближается к тотальной панике.
– Э-э… вы разыгрываете меня?
Гавриил Германович мрачнеет.
– Не понимаю, для чего мне тебя разыгрывать? Я приехал в Академию ради тебя. Единственная проблема - Никита. Но с ним я сам разберусь.
– Я-я… э-э… согласна, - еле-еле ворочаю я языком, попадая под гипнотическое влияние его глаз.
– Я поужинаю с вами, Гавриил Германович.
– Ева, девочка моя, прошу тебя, не терзай меня этим официозом «Гавриил Германович»!
– вымученно морщится он - кажется, ему это уже порядком осточертело.
– От всех этих церемонных «вы» я чувствую себя слетевшим с катушек старым извращенцем, что вообще-то не далеко от истины… Тем не менее я хочу, чтобы ты обращалась ко мне по имени. Прямо сейчас, Ева. Я желаю слышать и видеть, как твой язычок будет ласкать мое имя.