Страсти Евы
Шрифт:
На прощание Гавриил оповещает меня, что сегодня будет работать до глубокой ночи, часов до трех как минимум, а завтра в обед заберет меня к себе.
Дома я первым делом уединяюсь с подарком. В фотоальбом добавлено пять фотографий - своеобразный полиптих. На всех изображениях Гавриил выделил собственные чувства за период развития наших отношений: от желания подчинить себе, до поклонения. В эротических снимках он сумел подчеркнуть Вожделение с большой буквы. Фотографии в катакомбах «Нижнего Уровня» заслуживают отдельного места на выставке эротики. На олимпийский пьедестал вознесена миниатюра, где я обнаженная сплю вполоборота на животе поверх черных простыней.
Вдохновившись любовными сценами, я отправляю Гавриилу текстовое сообщение по вайберу, где выражаю восхищение проделанной работой и прошу прислать мне еще одну фотосессию, только уже с откровенными кадрами его самого. Ответ приходит почти сразу. Гавриил в своем репертуаре.
«Какая проказница… За порочное желание прибавляю тебе новый должок. С тебя - двойное кормление из ложки.
P. S. Ты всегда в моих фантазиях, Ева».
Присланную в подтверждение его правдивых слов фотографию я изучаю с благоговением восьмого чуда света. Затемненный черно-белый снимок сделан в его спальне. Окруженный холодным лунным светом, Гавриил полусидит в кровати с расслабленно откинутой на изголовье головой. Его белая сорочка распахнута, рукава закатаны до локтей, открывая соблазнительный накачанный пресс и часть черной татуировки. Его туманные глаза полуприкрыты, рот приоткрыт, мышцы на правой руке напряжены. Мне предельно ясен род его бесстыдных деяний. Другое дело, к вселенской несправедливости, нижняя половина снимка с происходящим пикантным процессом полностью отсутствует.
«Гавриил Германович, вы видели меня в „костюме Евы“, почему же я должна довольствоваться только половиной вашего совершенства?
P. S. Настырно требую большего!»
Ответ Гавриила на мое требование приходит незамедлительно.
«Вы только посмотрите, какие мы жадные… Совершенство есть только одно - ты, Ева. И Совершенству пора спать. Марш в кровать!
P. S. Сладких снов, ангел мой».
Глава 12. Штормовое предупреждение
Слоистый вечерний туман поднимается с земли, опутывая разодранной паутиной беснующегося Германа.
– Мой Наследник - разнеженная девка!
Его слова звучат в моей голове ударами грома.
– Слушайся свою маму, - доносится ненавистный голос мачехи с террасы замка.
– Ты мне не мать!
– яростно рычу я, хрустя костяшками пальцев.
– Ты снова ведешь себя, как слезливая Габриэла, - наказывает она с вышины.
Я сверкаю глазами на разгневавшегося отца:
– Тебе меня не сломить. Я люблю живопись. И мне не указ твоя грязная
Герман покрывается красными пятнами и со всего размаха бьет меня по лицу тыльной стороной ладони. Фамильный перстень на его пальце рассекает мне кожу на скуле до мяса. Мое лицо вспыхивает огнем, но не столько от боли, сколько от ненависти к самому себе - я снова позволил ей победить. С кровью у меня во рту перемешивается вкус усвоенного на всю жизнь урока, сделавшего меня, десятилетнего мальчика, взрослым мужчиной.
– Не вздумай идти против моей воли, - поучает Герман, кружа вокруг меня, как гиена вокруг недобитой жертвы.
– Иначе на твоем теле не останется живого места.
– Пора кончать со слезливой Габриэлой, - в довесок победоносно голосит сверху мачеха.
С безразличием к своей судьбе я смахиваю рукой остатки крови с губ.
– Можешь пустить мне пулю в голову, но я продолжу рисовать, - храбро вздергиваю я подбородок.
Без колебаний Герман достает кольт и приставляет дуло револьвера к моему виску:
– Дважды не повторяю.
– Как и я, - с вызовом гляжу я ему в глаза, настроившись до последнего вздоха держаться гордо и принять смерть с достоинством, как и подобает мужчине.
Без задержек Герман перенаводит дуло револьвера на другую мишень и нажимает на спусковой курок. Два метких выстрела отнимают жизни у свернувшихся возле моих ног доберманов. Север с Югом служили мне верную службу с тех самых пор, как умерла матушка. Собак она купила мне в подарок, но подарить так и не успела.
Старый ублюдок и его шлюха нещадно уничтожили мою и без того искалеченную жизнь!
В те минуты я еще не подозревал, что на завтрашний день мне уготовлено событие, сопоставимое по масштабу боли с совокупностью всех казней земных. С кровавым рассветом я примерю свой пожизненный беспристрастный саван с тонким шрамом на лице и его невидимой кровоточащей язвой изнутри. Моя казнь будет длиться день за днем, месяц за месяцем, год за годом.
Долговое обязательство бессрочно…
«Каким таким образом в своем сне я переместилась в детство Гавриила?» - изумленно смотрю я на белокурого мальчика, который почему-то перестает горевать о невосполнимой потере и с испуганным видом тянет ко мне руку.
– Помоги мне, Ева!
– вдруг голосом взрослого Гавриила просит он, мертвой хваткой вцепляясь в мое запястье.
Мне становится дурно, потому что я чувствую, что теперешнему Гавриилу наяву грозит смертельная опасность.
– Как мне тебе помочь?
Между нами выстраивается разъедающий воздух барьер. Я хватаю его за локоть, но он выскальзывает из моих рук, как вода сквозь пальцы.
– Скорей!
– с криком он разлетается на миллионы мельчайших песчинок.
– ГАВРИИЛ!
– ору я, но просыпаюсь.
Метеором я хватаю с журнального столика айфон и набираю номер «Мой Гавриил», но все без толку - гудки не идут. В Москве и Подмосковье объявлено штормовое предупреждение. Скорее всего, из-за бурана возникли перебои со связью. Впопыхах я натягиваю лосины, накидываю пуховик и, прыгая на одной ноге, обуваю угги. За порогом порыв колючего ветра со снегом будит мой невыспавшийся организм. Мороз в Сочи крепчает. Обильно валят крупные хлопья, застилая снежным ковром проезжую часть и тротуары. За заборами горят наряженные елки с причудливо накренившимися от снега макушками. В запорошенных окошках капают капли неоново-голубых мигающих гирлянд.