Страсти-мордасти
Шрифт:
Первого мастера, имя которого я если и могла бы выговорить, то только после длительной тренировки, мы нашли быстро. Когда же он представился, я даже записала его имя в свой блокнот по слогам, но так и не смогла произнести, а потому просто остановилась на первых буквах его имени, называя его Заком. Ромка потом долго смеялся в машине и уверял, что я его обозвала почти что зеком.
Этот самый Зак долго рассматривал фотографии нашего кинжала и даже расшифровал первые две буквы – они оказались теми же самыми, что назвала нам и Маринка.
Двое следующих мастеров тоже рассказывали о чем угодно, но о том, что нам было надо, ничего сказать не могли. Естественно, что постепенно наш запал стал пропадать, и по другим мастерским мы ездили уже без особого энтузиазма. Когда же, наконец, в нашем списке осталось человек шесть, даже молчаливый Виктор предложил:
– А может, домой?
Я вопросительно посмотрела на него и поняла, что он не верит в то, что что-то получится. Да и Ромка тоже порядком устал и даже, наверное, пожалел, что поехал с нами. Если в начале пути он, не переставая, нес всякую чепуху, то теперь просто молчал, утирая руками стекающий со лба пот.
– Ладно, заезжаем к последнему – это тут близко, – а потом домой, – согласилась я, и Виктор сразу прибавил скорость.
Дом этого мастера оказался расположен почти на окраине города и представлял собой старый особняк, слегка потерявший былую шикарность. Он был обнесен высоким кирпичным забором, как и большинство домов кавказцев.
Виктор притормозил у самых ворот и несколько раз просигналил. Через пару минут из калитки показалась кучерявая голова какого-то мальчика. Он молча посмотрел на нас и так же быстро, как и появился, исчез. Скорее всего, побежал докладывать взрослым.
Через пять минут нам открыли ворота, и мы смогли въехать внутрь. Там нас встретил мужчина весьма странной наружности. По нему трудно было определить, русский он или кавказец. Вроде бы черты лица все кавказские, но чересчур уж светловолос и сероглаз. Я поприветствовала мужчину и спросила:
– Где нам можно найти мастера, изготавливающего кинжалы? Нам дали этот адрес.
– Ну, я мастер, – пожирая меня взглядом, произнес мужчина, но потом взглянул на Виктора и, видно, приняв его за моего мужа, решил не рисковать и обратился к нему: – Что нужно изготовить?
Я прекрасно знала, что на Кавказе общаться с женщинами почти не принято, и если предстоит решить какой-то вопрос, то обычно это делается с мужчинами, а потому не обиделась на то, что меня проигнорировали.
Правда, от Виктора ожидать какого-то ответа было нелепо, но наш собеседник этого не знал, поэтому я попыталась все объяснить сама.
– Раз это вы, то мы бы хотели задать вам несколько вопросов, – громко произнесла я и попросила Виктора подать мне фотографии.
Мужчина подозрительно покосился на меня, видно, недоумевая, почему это я так вольно веду себя. Но потом, наверное, решил, что у нас, русских, свои законы.
– Вот посмотрите,
Кавказец взял снимки, повертел их в руках, пару раз покосился на нас, а потом сказал:
– Ну посмотрел, и что?
– Мы ищем того человека, кто мог бы его изготовить, а значит, и объяснить смысл этих вот букв, – пояснила я. – Дело все в том, что этим оружием был убит человек, и мы бы хотели найти того, кто это сделал.
– А, благородное дело, – заметил мужчина и даже послал мне свой восторженный взгляд.
Для них это ведь главное дело – отомстить за убийство, причем непременно кровью. Так что я могла рассчитывать на полное понимание с его стороны и помощь в сложившейся ситуации.
– Вы что-то можете нам сказать? – снова спросила я.
– Нет, вряд ли. Но думаю, что мой отец может, он раньше такие делал, – ответил мне кавказец и пригласил пройти в дом.
Я попросила Ромку, чтобы он побыл в машине, а сама с Виктором направилась вслед за мужчиной. Мы вошли в дом. Стены тут были не оклеены, а побелены, украшались на старинный манер – оружием, которое висело на стенах в ножнах. Виктор, как только увидел такое великолепие, даже рот открыл.
Меня же больше заинтриговал встроенный в стену камин. Естественно, что сейчас его использовали не для обогрева помещения, а для сушки различных даров природы: яблок, груш, винограда. Камин этот был довольно большим и сильно выпирающим вперед, так что на нем еще в ряд стояли различные глиняные вазы, чаши и бутылки. И все ручной работы – настоящий музей, одним словом.
– Подождите пока тут, я сейчас позову отца, – сказал нам мужчина и исчез в соседней комнате.
А из другой двери высунулась курчавая голова мальчишки. Я догадалась, что он сын кавказца. Правда, малыш был более черный, чем его отец.
– Не бойся, – слегка наклонившись и протянув руку вперед, произнесла я, надеясь таким образом заслужить расположение мальчишки.
Но тот только отрицательно покачал головой и моментально исчез. Вновь появился его отец, но уже не один, а со своим собственным родителем: старым, сгорбленным и совершенно седым старичком. Он первым делом довел его до кресла, усадил, а потом сказал, что мы хотим.
– Кинжал, говорите, – покряхтев минуты три, произнес старый мастер. – Ну-ка, я его посмотрю.
Я протянула старичку фотографии, но он их не взял. Зато взял его сын и сам протянул отцу.
«Ну надо же, какие мы брезгливые, можно подумать, что женщина и не человек вовсе, – немного обиделась я. – Интересно, что бы вы без нас вообще делали? Перерезали бы давно друг друга этими же самыми кинжалами, и все дела».
Тут я заметила, что старичок, рассматривающий фотографии, сильно напрягся, что могло значить, что он знает, чей это кинжал. Невольно напряглась и я, а Виктор продолжал блуждать взглядом по стенам, рассматривая оружие.