Страсти по Фоме. Книга 1
Шрифт:
— Дальше тишина! — цыкнул Гамлет в зал, и зал минуты две действительно молчал, потрясенный увиденным…
— Зайди! — прошептал в шуме аплодисментов один из пробегающих спецназовцев, которые как бы символизировали наступающий тоталитаризм, хунту и еще бог знает что.
Фомин узнал в нем Сашка.
— Мы будем в буфете…
— Похоже у тебя везде свои люди, — заметила Ирина.
— В буфете все люди мои… братья.
Откуда ей было знать, что это действительно так, когда он уже выпил полбутылки коньяка и побывал
Потом был «банкет» в не отремонтированном буфете с Офелией, Лаэртом, Розенкранцем и Гильденстерном, парой могильщиков вместе с Сашком и кем-то еще, кого Фомин не знал. Пили, как водится в Москве и ее необозримых окрестностях, за «как и зачем жить», то есть просто так… за истину.
— Я милого узнаю по походке! — развела руками Офелия, в миру Валерия Чашникова, когда увидела Фомина. — Сколько лет, сколько бед?.. Где ты пропадал?
— Да вот, Гамлета ждал, — усмехнулся Фомин.
— Дождался! — подал голос Лаэрт, брат Валерии не только на сцене, что в театральном мире случается крайне редко.
— Вот только скажи что-нибудь! — угрожающе прошептала Валерия.
Лаэрт комично поднял руки: молчу, безумная!..
— Ну, давайте знакомиться! — сказала Валерия. — Тебя мы знаем как отъявленного
— А это Ирина, — представил Фомин. — Ирина, позволь тебе представить…
Хлопнуло шампанское. Спецназовцы разлили. Сашок поднял стакан.
— За знакомство и за все хорошее! — провозгласил он.
Ирина, слава богу, быстро сомлела от близости настоящих актеров, к тому же не совсем остывших после сцены, и скоро перестала дуться на него. Более того, она попала под опеку Лаэрта (Геннадия) еще и модного киноартиста и вообще обо всем забыла. Потому что оказалось, что они с Геннадием учились в одной школе, правда, в разное время.
— Этого не может быть! — повторяла Ирина восторженно.
— Может! — уверял ее Геннадий, и Фомин ему верил, потому что с Лаэртом учились в одной школе все красивые женщины, оказавшиеся к нему ближе трех метров. Стоило только сказать: я вас где-то видел, вы в какой школе учились? — и все.
— Вы помните как горела химическая лаборатория? — спросил Геннадий.
Ну, в какой школе не горела лаборатория?
— Помню! — почти с ужасом пролепетала Ирина.
— Я поджег! — признался Геннадий.
Компания, меж тем, не по-детски выпивала, обрывочные разговоры о политике, скандалах, ценах, дачах и детях вспыхивали, как это бывает обычно, и тут же затихали, обрываясь то смехом, то тостом.
Валерия подсела к Фомину.
— Совсем позабыл, не заходишь! — шутливо посетовала она.
— А! — махнул рукой Фомин, и приготовился чистосердечно врать. — Я и сегодня-то случайно: весь в бегах, каких-то хлопотах… к вечеру сил не остается никаких.
— У тебя-то?
— А что я — железный?
— Насколько я знаю, да!
—
Он показал на Ирину. Та, увлекшись, ничего не слышала.
— Ну, если ты не заходишь, приходиться мне сходить!.. Кто эта девочка?
— Вместе работаем.
— Как удобно ты устроился! Небось, начальник ее?
— Нет, она — мой.
— Что-то не похоже на тебя.
— Схожу с ума вместе со страной.
— Ты так странно пропал: никому — ничего, и вообще сильно изменился, то ли еще более рыжим стал, то ли глаза — совсем бессовестными, в общем, совершенно наглая физиономия!
— Это от пития, Лерочка!
— Чего так?
— Долго рассказывать.
— А ты не спеши.
— Ну что ты в самом деле?.. Авария, головные боли, ну и все прочее, причин у алкоголика хватает.
— Все время хочу тебя спросить, почему ты ушел? Из-за тех фокусов, что стали твориться?
— Да нет, говорю же — авария…
— А все думали, из-за того, что ты чуть дядю Женю не убил. Как все-таки вышло, что бутафорский пистолет выстрелил?
— А я откуда знаю?
— Ну хорошо, а пушка в зал? Всех бутафоров выгнали, но ведь это только из-за тебя произошло. Ведь это ты?.. Как?
— Игра воображения, — усмехнулся Фомин.
Действительно, перед самым уходом с Сати, с ним стали твориться всякие чудеса, наподобие тех, что рассказала Валерия. Стоило ему вообразить что-нибудь в азарте и тупая бутафорская шпага превращалась в смертельное орудие.
— Хороша игра!.. Так ты поэтому ушел?.. (Фомин засмеялся)… Ну, ладно! Вот тебе мой телефон…
Валерия быстро чиркнула на обратной стороне чьей-то визитки, лежавшей на столе.
— Попробуй только не позвонить! — пригрозила она. — А вообще, в любое время!
— Спасибо!
— Не позвонишь, — выдохнула она дым. — Почему ты ушел, ведь у тебя талант от Бога? Это несправедливо: такие как ты уходят, а бездари остаются!
— Лера, перестань! Когда есть такие актеры как дядя Женя, даже говорить об этом неудобно. Где он, кстати? Что-то я его не видел сегодня.
— Здра-авствуйте!.. — Она удивленно посмотрела на Фомина. — Ты уже совсем… и газет не читаешь?
— Уехал что ли?
— Фомушка! — застонала Валерия, будто снова входя в роль сумасшедшей. — Счастливый ты наш! Умер дядя Женя — уехал далеко-далеко, уж скоро год!..
Газеты надо читать, подумал Фомин, и телевизор. Более дурацкого положения было трудно представить. Все знали, что дядя Женя был его наставником, другом, несмотря на разность возрастов, они везде появлялись вместе, разыгрывая, порой, совершенно немыслимые сцены, будь то подмостки или пивная. Причем, Джин, как его называли близкие, был гораздо большим хулиганом, чем он, потому что был великим актером и невероятного обаяния человеком, душой общества, театр держался на нем, и вот…