Страстная невеста для ненасытного Дракона
Шрифт:
— Ты обещала мне награду, — твердо произнес Барнс. — Два сорочьих яйца.
— И ты их получишь, — ответила Клэр небрежно. — Из ты отработал, освободив команду и вернув мне корабль. Но уважение мое ты не заработал. Так что марш драить гальюн.
Команда расхохоталась и Барнс, затравленно озираясь кругом, не увидел ни одного доброжелательного лица, хоть сколько-нибудь благодарного ему за свое спасение.
— Сборище ублюдков, — выдохнул Барнс очумело, и Клэр, кривляясь, сорвала с головы шляпу и отвесила Барнсу церемонный поклон, заметая палубу яркими перьями.
— А вы, господин Барнс, — не прекращая кривляться, произнесла Клэр, — думали, что попали на прием
Команда снова расхохоталась, и чей-то разбитной голос выкрикнул:
— Моряк, а такой чувствительный, как девушка в церкви!
Лицо Клэр просияло. Злая улыбка на миг скользнула по ее губам.
— Да ты голова, Бенкси! — выкрикнула она. — Ну, конечно!
— А, живо там! Не нужно швабру! Несите Красивое Платье!
Пираты кругом расхохотались так, что Барнсу показалось, что палуба сейчас треснет, и из преисподней полезут черти.
— Платье, Платье! — орали пираты, в восторге колотя по всему, что было доступно. Грохот и вой стоял такой, что и ведьмы облетали бы корабль десятой стороной.
— Платье?! — оторопел Барнс. — Зачем?!.
Но его вопроса никто не услышал — разве что Клэр разобрала его по еле заметному шевелению побледневших губ предателя да по недоумению, застывшему у него в глазах.
В сердце ее родилось отчаянное, горячее желание наотмашь хлестнуть по лицу этого человека, все поступки которого были продиктованы ничем иным, как воплями его собственных грехов, увлекающих его в ад. Ни благородство, ни доброта, ни желание помочь кому-либо не были ведомы этому человеку.
«Вот и Данкана он утопил, — сжав покрепче зубы, чтобы не разреветься, подумала Клэр, — потому что его жадное сердце кричало ему: он не дал тебе больше! Жадный мешок кишок!»
В один миг Клэр взлетела на капитанский мостик, и ее окрепший, сильный голос перекрыл вой, свист и улюлюканье ее команды.
— Господин Дракон, — выкрикнула она, сжимая перильца на своем мостике, — изволил мне поведать интересную историю, правду о том, почему не сжег нас одним плевком, как мог бы сделать, — она обвела горящим взором команду, и азарт родился в ее сердце. — Мы с вами, господа, нечаянно стали обладателем одной очень ценной вещи. Ценной настолько, что она дороже десяти кораблей, — пираты удивленно загомонили, заговорили разом, но Клэр одним лишь жестом руки прервала их речи. — Это волшебные сорочью яйца. Яйца Золотой Сороки. Мы можем продать их Вечным, — над головами снова взлетел удивленный гул, — и больше никогда ни в чем не нуждаться. Поэтому предлагаю наведаться в наш тайник и отыскать их среди наших сокровищ.
Пираты одобрительно закивали головами, в голосах их послышалась радость.
— А этого, — Клэр кратко кивнула на онемевшего в изумлении Барнса, — познакомим с Моренной. Несите же Красивое Платье!!
Пираты снова разразились скотским хохотом, просто завыли, утирая катящиеся слезы, и Барнс, чуя недоброе, начал затравлено озираться.
— Зачем платье?! — выкрикнул он истерично, не выдержав.
Над толпой, растянутое множеством рук, как пиратское знамя перед водружением его над кораблем, появилось платье, и Барнс скривился от отвращения — настолько оно было нелепым. Пошитое из белого и ярко-розового, это платье налезло бы и на толстуху. Оно было довольно замызганным, его оборки приобрели сероватый оттенок, а шнурки на корсаже вытерлись до такой степени, что, казалось, сейчас лопнут. Но все же, при всех его недостатках, оно было очень ярким, и Клэр захохотала во всю глотку, глядя, как матросня обряжает в эту пеструю тряпку онемевшего, напуганного Барнса.
— Я же сказала, — снисходительно ответила Клэр, — для знакомства с Моренной.
— Моренна? Что такое — Моренна?!
— Ребята, он не знает, что такое Моренна!
Пираты снова расхохотались; видно, в их бродячей жизни было мало поводов для радости, коль скоро каждый из них они использовали по максимуму.
— Ну, кто-то же должен сторожить наше добро, — недобро прищурившись, произнесла Клэр. — А ты думал, мы все складываем на берегу, придавив камешком? Не-ет. Мы все надежно прячем. У нас и сторож есть — Моренна. Я не знаю, кто кого изнасиловал, чтоб родилось это чудовище, то ли акула осьминога, то ли краб каракатицу, да только Моренна родился, и родился он самцом. И он ужасно одинок. В этом платье, — Клэр кивнула на розовые оборки, — ты сойдешь за девицу. Будешь отвлекать его, пока мы спустимся и поищем наши сокровища.
— Меня к чудовищу?! — выкрикнул Барнс. — Нет-нет-нет!
— О да, — зловеще протянула Клэр, глядя, как заботливые, но неумелые руки пиратов натирают щеки Барнса давно испорченными морской водой румянами, отчего его перепуганное лицо приобретает зловеще-морковный цвет, и подкрашивают его глаза сажей. В таком виде Барнс стал похож на побитую жизнью проститутку с перепачканным лицом.
— Но платье зачем?! — взвился Барнс, расталкивая пиратов, когда они принялись рисовать ему сочный алый рот жирной алой помадой.
— Как зачем? — издеваясь, спросила Клэр. Результат стараний команды ей очень понравился, Барнс имел вид нелепый и странный. — Чтобы он был нежен с тобой! Даже если он тебя поймает, у тебя будет время, чтобы пожить еще немного. У мужчины такого шанса нет.
К месту, где припрятаны награбленные сокровища, прибыли уже к вечеру.
Все это время Барнс, обряженный в нелепое розовое платье, метался по палубе, со страхом вглядываясь в потемневшие воды и отирал пот со лба, еще больше размазывая и сажу, и морковного цвета румяна. Кто-то из команды поведал ему между делом, на ходу, что Моренна живет под водой, но толком не объяснил, потому что команды не хватало, приходилось работать за троих, и Клэр не допустила бы, чтобы кто-то прохлаждался и развлекался светскими беседами в то время как она сама вместе со всеми вяжет паруса.
— Правь на закат! — кричала с вант Клэр, рассматривая какие-то неясные черные тени на горизонте. Ветер сплетал ее волосы в косы, рвал одежду, распущенную на ленточки драконовыми когтями, но капитан пиратов почему-то упорно не меняла ее на другую.
Оттого рассказ о предстоящей вылазке у собеседника Барнса вышел скомканный и нелепый, и оттого Барнс ждал предстоящего с не меньшим ужасом, чем приговоренный — казни. Поглядывая на него, Клэр недобро посмеивалась.
«Что, — думала она, глядя, как Барнс склоняется над бортом, смотрит в волны, которые нос корабля резал, как нож режет масло. — Неужто страшно лететь вниз, к своей смерти? А каково это — разбиться о волны, переломать крылья, упасть с огромной высоты?!»
Неожиданно для себя Клэр поняла, что каждым своим действием, каждым своим острым словом, обращенным к предателю, она мстит за Данкана, словно берет его боль и по капле наполняет ею кровь Барнса, отравляя существование того страхом.
Да и море сегодня было неприветливо. Несмотря на солнце, несмотря на попутный ветер, волны были странно темными, словно за кораблем стлался черный шлейф, и даже дельфины, обычно с удовольствием сопровождающие суда, не выпрыгивали из воды, не резвились, не играли. Недобрый знак… словно сама смерть идет п пятам за ними.