Страстная невеста для ненасытного дракона
Шрифт:
Клэр сжала зубы, чтоб не разреветься, скрывая свой страх прикрыла лицо рукой, сделав вид, что отирает катящийся градом болезненный пот. Она знала, что будет с нею, если команда поймет, что капитан их больше не может защититься. Если неподвижность… если бессилие… те, кого она вчера вела в бой, завтра могут навалиться на нее толпой, как оголодавшие хищники, и тогда…
– Старая ведьма, что живет на одинокой скале, – произнес врач, твердо глядя в ее глаза, все еще затуманенные от перенесенной боли. – Она лечила того юродивого, что не мог даже ложку ко рту поднести. Сейчас он кузнец;
Клэр помолчала, переваривая информацию.
– Иного способа нет, – сухо продолжал врач, расценив ее упрямое молчание как страх. – Может, она и не погубит вашу душу… может, все это сказки – про демонов, терзающих после смерти, – и бездна не так страшна, как о ней говорят?
– Она ужасна, – тихо ответила Клэр. – Ты просто не видел ее, а я заглядываю в ее голодные глаза постоянно.
– Жизнь может оказаться страшнее пустой бездны, – сурово сказал врач. – А люди страшнее демонов. Старуха берет совсем немного; золотой покажется ей роскошным даром. А если она вылечит вас, то и сундука золота не жалко!
***
Старая ведьма, к которой Клэр пришла тайком, ночью, словно ждала ее.
Потирая сухонькие ладони, она склонилась над варевом, булькающим в котелке над огнем, и с удовольствием принюхалась. Вопреки ожиданиям, там варился не яд и не жуткое зелье, а вкусная мясная похлебка, и в наваристый бульон ведьма кидала не волчьи ягоды, а красные помидоры и ароматные травы.
– Что, Клэр, – хихикая, произнесла старуха каркающим скрипучим голосом, недобро поглядывая на пиратку через плечо, – неужто даже тебе бывает страшно?
Ее седые брови неряшливыми клочками свисали над глазами невнятного цвета, и Клэр невольно передернула плечами.
– Не твое дело, старая шарлатанка, – огрызнулась она.
– Не мое? А что мое? – притворно удивилась старуха.
– Твое дело – меня вылечить, – твердо ответила Клэр, глядя в испещренное глубокими морщинами лицо старухи, коричневое, как кора дерева. – Остальное тебя не касается.
Старуха захихикала еще гаже, весело прищурив один глаз.
– А если я скажу, – ответила она, все так же потирая руки словно от сильного холода, – что ты и не больна вовсе?
– Не больна? – недоверчиво произнесла Клэр. – Да как ты можешь это знать, если даже не посмотрела на меня!
– А зачем мне смотреть на тебя, – небрежно ответила старуха. – Шляпа, ремни, жилет, штаны да пистолеты – что я, не видела таких, как ты? Думаешь, твоя судьба написана по подкладке твоего роскошного камзола из самого дорогого полотна, что можно сыскать на этом берегу? Или тиснением набита на кожу твоих сапог? Не-ет, – протянула ведьма, грозя Клэр своим крючковатым пальцем. – Твоя судьба идет за тобой по пятам, шагает твоими ногами, дышит твоим дыханием…
Старуха прислушалась, затаила на миг дыхание, будто хотела услышать голоса ангелов, и Клэр невольно затихла вместе с нею.
– Я слышу в твоем дыхании бурю, – прошептала старуха. – Ты удерживаешь ее всякий раз, как она хочет вырваться наружу из твоей души.
– Да, – прошептала Клэр, со страхом глядя на старуху. Та больше не казалась ей шарлатанкой, показывающей фокусы за деньги. О болезни капитана Клэр не знал никто – только верный ей судовой доктор.
– Ты не выпускаешь ее, – продолжала шептать старуха словно в полусне, глядя куда сквозь Клэр, словно погрузившись в транс или в странный сон наяву. – Ты сильная; ту душишь и губишь эту великую бурю, а ведь это часть тебя, часть своей силы и жизни… Еще совсем немного, и ты совладаешь с ней, задушишь совсем, но и сама уйдешь вслед за ней.
– Так как же быть?! – вскричала Клэр горячо, подавшись всем телом вперед, и старуха вздрогнула, просыпаясь от своего вещего сна. – Ты не знаешь, как ужасно то, что живет во мне! Это мрак; это тьма, всепожирающее черное ничто!
– Отчего же не знаю, – возразила старуха. – Я видела это. И оно действительно ужасно. Давай поговорим с духами; что они посоветуют? Ну-ка, покажи, что ты принесла для меня?
На старый сосновый стол из кое-как обструганных досок Клэр поставила сундучок, нарядный и тяжелый, и ведьма, приподняв крышку, с удовольствием запустила пальцы в золотые монеты.
– Как звенят, – произнесла она мечтательно. – Как слезы тех, кого ты ограбила и убила. Вижу, тебе не жаль для меня пару ведер их страданий; спасибо!
Клэр смолчала, перенеся и это оскорбление, а старуха, все еще бормоча себе под нос что-то, на красной свече подожгла пучок сухой травы и втянула ноздрями приторный запах дыма.
– Ага, – произнесла она, зачерпнув горстью золотых в сундучке и высыпав их на стол. Монеты раскатились, звеня, и старуха прихлопнула ладонью монету, которая едва не скатилась на пол. – Больше, больше золота! Чем его больше, тем точнее предсказание! Вот оно что! Духи говорят, что ты можешь успокоиться, если…
Ее сумасшедший шепот смолк, она снова горстью кинула золото на стол, пристально вглядываясь в узор из трещин и деревянных волокон на своем столе. От дыма, плавающего в воздухе длинными серыми тонкими лентами, у Клэр закружилась голова, и ей показалось, что царапины на старом дереве задвигались между золотыми монетами, складываясь в угловатые буквы, выписывая грозные слова. Кривой палец ведьмы пробежал по строчкам, покуда она читала их, шевеля сухими тонкими губами.
– Они говорят, что если ты наденешь кожу,– со страхом произнесла старуха, все еще рассматривая стол, на котором пометки оставлял разве что ее кухонный нож, нарезая лук и картошку. – Шкуру настоящего Дракона… то все пройдет.
– Дракона?! – удивленная, выдохнула Клэр. – Да где же я возьму его, старая ты ведьма? Ты еще пошли меня искать замки Фата Морганы!
– А что, боишься? – хихикнула ведьма, сгребая золото со стола и ссыпая его в свой ветхий передник. – Уже сейчас выдумываешь причины, чтобы не драться с Драконом? Задешево он не продаст тебе свою шкуру.
– Я ничего не боюсь! – вскричала Клэр гневно; кровь бросилась ей в лицо, и старуха снова гаденько захихикала.
– Ничего, кроме себя самой, хе-хе-хе…И даже покинуть этот мир и перейти в другой не боишься? – вкрадчиво произнесла ведьма. – Там, где никто о тебе ничего не знает, где нет места, которое ты могла бы назвать домом? Там живут Драконы; у нас они давно перевелись, а там еще есть. Сможешь ли ты? Насмелишься ли?