Страстная невеста для ненасытного дракона
Шрифт:
– Твою ж мать! – заорала Клэр, когда ей под ноги шлепнулся пласт кожи и скальпа, срезанный одним движением веера. А сопляк-то не так беззащитен, как казалось сначала. И любому, кто посмеет позубоскалить над его манерностью и уточенной красотой, он уж точно наверняка может вбить его смех в глотку.
Веер, которым красавчик обмахивал свое нежное лицо от жары, оказался с секретом; пестро разукрашенный, он на самом деле состоял из железных пластин, связанным меж собой крепкими шелковыми шнурами и остро отточенных на конце. Не прекращая красоваться, изящно и красиво водя остропалой кистью с зажатым в ней веером, мальчишка, ощерив крепкие острые зубы, очень быстро покрошил
Удары тонкого, стройного, гибкого мальчишки оказались нешуточными. Деревянная палуба вокруг него была усеяна раскромсанными, изрезанными телами, словно чудовище рвало их когтями, а не пестрый веер перечеркивал накрест их ненужные жизни, и одного из пиратов, который еще шевелился, мальчишка хладнокровно добил, одним движением сложив свой веер и воткнув его, как железный прут, в сочно хрупнувший висок.
Клэр увидела, как он зловеще покачивает своим странным оружием, дразня, словно распростерший крылья журавль, как он пробует на вкус каплю крови, красной вишенкой сияющей на его губах, и ее кинуло в жар от его страшного, немигающего взгляда.
– Иди сюда, – произнес он, делая мягкий приглашающий жест. Острые ногти блеснули в солнечном свете, и Клэр, отойдя от странного оцепенения, поняла, что эти слова, выдохнутые свистящим злым голосом, предназначаются ей. – Ну-у?
«А это шанс, – вдруг подумала Клэр, облизнув пересохшие вмиг губы. – Он… наверное, служит дракону. Слишком хорош в бою. Он сможет… сможет убить меня и прекратить мои мучения!»
– Расфуфыренный сопляк! – рявкнула Клэр, в видом убийцы выхватив нож и направляя его на мальчишку. – Сейчас я выверну тебя наизнанку!
– Думаешь, – мягко и осторожно обходя неподвижные тела, стараясь не зацепиться и не испачкать свои пестрые шелковые одежды о кровь, произнес тот, неспешно распуская свой смертоносный веер и вытягивая из черных лакированных ножен узкий слабоизогнутый меч, сверкнувший на свету ослепительно-белым лезвием, – внутри я красивее, чем снаружи?
– Вот сейчас и проверим! – дерзко выкрикнула Клэр.
Они сшиблись, словно две волны в море, давя друг на друга массой, и отталкивая друг друга, с шумом, лязгом. Клэр закричала, чувствуя, как ее руки, принимающие удары его оружия, горят огнем, словно по суставам колотят раскаленным молотом. Мальчишка, над которым она так смеялась, которого с презрением называла фанфароном, был словно из металла отлит – так же крепок, гибок, силен и тяжел и бил не стесняясь, сильно, впав я холодную ярость. Клэр была ловчее, но мелькание его веера сбивало ее с толку, и не раз она промахивалась и заваливалась в пустоту, ослепленная пестрым мельканием.
Бой ушел куда-то в сторону; Клэр больше не слышала криков раненных и звона оружия. Весь ее мир, казалось, сосредоточился на одном-единственном человеке, который неумолимо вел ее – осознав это, Клэр обнаружила, что нападающий, тесня, заставил ее покинуть капитанский мостик и теперь принуждает ступить в каюты, чтобы искать спасения там, в узких тесных комнатках, где даже стены будут держать и цепляться за руки…
– Да черта с два! – Клэр вдруг ощутила в своем сердце страх. Никогда раньше она не встречала равного себе противника; может, то природа одарила ее особым талантом, да только дралась она обычно ловчее и лучше многих мужчин. А тут он не только был равен – пожалуй, он превосходил ее в умении размахивать саблей. Его меч мелькал быстрее крыльев бабочки, а от брошенного ею ножа мальчишка просто отмахнулся веером, распахнул дверь каюты и пинком втолкнул Клэр туда.
Клэр, потеряв опору под ногами, кубарем вкатилась в каюту, потеряв саблю, пребольно ушибившись локтем обо что-то и треснувшись головой так, что искры из глаз посыпались. От удара ее сознание помутилось, она чувствовала, как темнота окутывает ее, и опасность растворяется в этой обманчиво уютной темноте.
Дверь захлопнулась, отрезая солнечный свет, Клэр, судорожно шарящая в голенище сапога, почувствовала, как страшные когтистые пальцы смыкаются на ее горле, душа и таща ее безвольно болтающееся тело вверх. Мальчишка словно действительно был отлит из металла, Клэр, вцепившаяся в его тонкие пальцы, не смогла разжать и даже хоть немного сдвинуть с места хоть один из них. Все мысли вмиг вылетели из ее головы, остался лишь ужас. Мальчишка, сверкающий черными глазами, улыбающийся острозубой красивой улыбкой, показался ей демоном, пришедшим за ее душой.
– Кто это нам попался,– произнес вкрадчивым, ласковым голосом мальчишка, посмеиваясь, любопытными глазами рассматривая свою добычу. Его рука скользнула по груди Клэр, обыскивая, похлопывая, стараясь нащупать оружие, и та, отчаянно задрыгав ногами, громко взвизгнула.
От изумления мальчишка ее чуть не уронил, его черные брови изумленно взлетели над широко раскрывшимися глазами.
– А кто это тоненько у нас пищит, – смеясь, не веря своим глазам, произнес он, щелчком стальных пальцев сбил с нее шляпу, и черные длинные локоны рассыпались по ее плечам. – Кто это так пищит, я спрашиваю?
Его острые ногти скользнули по ее камзолу, несильными прикосновениями срезая по одной пуговицы, со звонкими щелчками падающие под ноги. Его когти легко касались ее одежды, распарывая плотную ткань и Клэр, багровея от удушения и стыда, забилась в его руках, чувствуя, как холодный воздух касается тонкого полотна ее рубашки, и как оно рвется, расползается под ногтями этого странного мальчишки, словно под остро отточенными лезвиями, выставляя напоказ ее часто вздымающуюся грудь. Девичью грудь, вне всякого сомнения. Это мог понять и такой юный мальчишка, увидев под распотрошенным полотном две очаровательные округлости с темными сосками.
– Девица! – выдохнул он с изумлением, тараща глаза. Одного мига замешательства было достаточно для того, чтобы пальцы Клэр справились таки с неповоротливым ножом, застрявшим в высоком голенище сапога. Крутнув нож в умелой ладони, она ухватила его прямым хватом и со всей силы всадила в бок мерзавца, поспевшего лапать ее за грудь. Раздался звон, Клэр вскрикнула, чувствуя, как металл лопается под ее сильной рукой.
Его железные пальцы дрогнули, отпуская ее задыхающееся горло, на лице мальчишки выписалась мучительная гримаса боли и досады, он скорчился, с шипением потирая бок, и Клэр, онемевшая от изумления и суеверного ужаса, подняла к глазам обломок ножа, намертво зажатого в ее побелевших пальцах.
– Этим ты меня не проймешь,– заметил мальчишка, все так же морщась и зашибленное тело, с толикой удовлетворения наблюдая, как суеверный ужас расползается по ее лицу.
А затем он вдруг напрыгнул на нее, переместившись так незаметно, будто был призраком, и резким движением заломил ей руку, зло свалив животом на стол навалился тяжкой горячей тушей сверху, заставив зарыдать от боли в выкрученном суставе. Его страшные когти сильно и резко рванули ворот ее камзола, распуская ткань на тонкие ленточки, и Клэр снова взвизгнула, ощутив себя обнаженной. Вся одежда на ее спине была растерзана, с треском разодрана, изрезана, и мальчишка, на миг отстранившись от ее дрыгающегося, сопротивляющегося тела, словно скульптор любуясь своим шедевром, провел ладонью по горячей коже.