Стратагема ворона
Шрифт:
Взгляд Кируев упал на картину, висевшую над столом. На самом деле её трудно было не заметить. Джедао взглянул на ее лицо и расхохотался.
– Хорошо, генерал. Выскажите свое мнение.
Ну, раз уж её попросили об искренности…
– Выглядит так, словно осколочная граната взорвалась внутри радуги.
– Мне нравятся цвета, – признался Джедао, и тихая тоска в его голосе заставила Кируев вздрогнуть. – Их так много. Но я больше не буду мучить вас этим. – Он махнул рукой, и изображение исчезло. – Как бы то ни было, сервиторы непреклонно стоят на том, чтобы я не давал им денег на настоящие ставки, и это хорошо, потому что я на мели. – Он вдруг улыбнулся. – Представьте себе, как отреагирует Командование Кел, если я попрошу выдать мне жалованье за всё минувшее время.
Кируев заняла указанное место напротив Джедао. Сервиторы дружелюбно помигали ей желто-оранжевыми лампочками. Она кивнула каждому по очереди, чувствуя себя странно, но, с другой стороны, почему бы и нет?
Паукоформа раздала жетоны.
– Стандартные правила, сэр? – спросила Кируев. Она знала, что лучше не спрашивать, почему они тратят время на карточную игру. Джедао наверняка должен был преподать какой-нибудь замысловатый урок в стиле Шуос. Кируев иногда думала, что отношения Кел – Шуос могли бы измениться к лучшему, если бы кто-нибудь усадил всех Шуос и научил их делать презентации с простыми текстами на слайдах, как это принято у нормальных людей.
– Стандартные меня вполне устраивают, – сказал Джедао и посмотрел на сервиторов. – Вы двое знаете правила?
Они ответили приглушенными звуками в знак согласия.
– Могу я спросить, сэр… почему сервиторы?
(Много позже ей пришло в голову задуматься о том, какую выгоду из всего этого извлекли разумные машины.)
Джедао моргнул.
– А почему бы и нет? Когда я был жив, у нас не было машинных разумов. Я спросил, нет ли у них неотложных дел в другом месте, и они ответили, что нет.
Сервиторы, может, и не были людьми, но за столетия среди Кел приучились различать командиров – или что-то вроде – не хуже кого бы то ни было. Они оказались воспитанными противниками при игре в джен-цзай. Паукоформа не пыталась блефовать. А вот птицеформа, хоть Кируев и не была в этом уверена, использовала псевдослучайный генератор, поднимая ставки. Что касается Джедао…
Кируев покачала головой, когда Джедао перевернул последнюю карту и показал четверку роз. Хорошо еще, что они играли жетонами.
– Сэр, – проговорила она, – ваши шансы вытянуть внутреннее «Великолепие цветов» три раза подряд, они…
– …да-да, настолько крошечные, что такое число нельзя записать иголкой, – подхватил Джедао, откидываясь на спинку стула с кривой улыбкой.
Птицеформа тихо пискнула. Паукоформа втянула конечности в тело.
– Рад, что кто-то, наконец, сказал мне это в лицо, – продолжил Джедао. – Я уже начал задаваться вопросом, что же, черт возьми, надо сделать с отдельно взятым Кел, чтобы пробиться сквозь его панцирь. Так или иначе, негоже мухлевать, когда в игре нет подлинных денег. Хотя кое-кого из моих сокурсников это не останавливало. Приношу вам свои извинения.
– Нет необходимости, сэр.
– Ну конечно есть.
– Тогда зачем вы это сделали?
– Затем, – сказал Джедао, собирая карты и выравнивая их в ладони, – что мы сражаемся не с другими Кел. Мы сражаемся с врагом, который заинтересован в келских правилах ведения боя исключительно в том плане, что они позволяют ему вязать из нас узлы. И поэтому противник будет мухлевать. А значит, мы должны мухлевать лучше.
Он отложил колоду и продолжил:
– У меня есть личный интерес, о котором вы, возможно, не знаете. Это было давно, и ни у кого нет причин помнить о случившемся, но мой родной мир был завоеван Хафн ещё в незапамятные времена и вследствие этого вышел из-под контроля гептархата.
– Кажется, я об этом не слышала, – сказала Кируев.
– Как я уже сказал, вы и не должны были. – Голос Джедао звучал ровно, однако Кируев в это не поверила. – В любом случае, если хроники не лгут по поводу вашей победы у Ивового Прута, нет нужды рассказывать вам о ценности нетрадиционных методов ведения войны.
– Вы, конечно, не пропустили ту часть, где за свои действия я получила строгий выговор, – заметила Кируев. Ей на четыре года вдвое уменьшили жалованье и едва не понизили в звании.
– Вы победили.
– Мои методы не очень-то соответствовали Доктрине. Командование Кел имело полное право…
Джедао коротко рассмеялся.
– Командование Кел скорее повесит медали на трупы, чем на тех, кто выжил, совершив благоразумный поступок. И все же я псих, мне ли об этом судить?
– Нет смысла спасать граждан гекзархата, если они вот-вот падут жертвой ереси, – осторожно сказала Кируев.
– Где в Доктрине говорится, что неправильно учить людей организованно сопротивляться бунтовщикам, вместо того чтобы ждать, пока люди в красивой форме появятся и выполнят всю тяжелую работу?
– Изоляция Ивового Прута сделала этот случай необычным, сэр. Если бы был другой способ…
– Как говорили в Академии Шуос, «гипотетическими построениями сыт не будешь». Из наших уст такое слышать очень смешно – впрочем, забудьте. – Джедао хлопнул ладонью по столу, и стопка карт развалилась. Он встал. – Я покопался в мот-сети, расспросил ваших глав подразделений, связался с коммандерами других мотов и довёл их до ручки, а теперь я задаю тот же вопрос вам. Где, черт подери, наши разведданные по Хафн?
– Сэр… – проговорила Кируев, собираясь с духом, – мы говорим вам очень мало, потому что знаем очень мало.
– Это на удивление не смешно.
– Но такова правда. – Она хотела бы вручить Джедао какое-нибудь досье, хотя бы ради того, чтобы он сосредоточил внимание на подлинном противнике. – Все, что у нас есть – обрывки старых историй… – Она вспомнила о том, что ей совсем недавно поведал немертвый генерал о своем родном мире, но Джедао лишь плечами пожал. – А ещё – несколько наблюдений, которыми Андан соизволили поделиться после культурного обмена, который состоялся несколько лет назад. Если читать между строк, Андан и сами в замешательстве.