Страж Хребта Миров
Шрифт:
– Зачем?
– насторожилась я.
– Просить о милости. О здоровье, заживлении ран, известны случаи, когда женщины из княжества рожали прямо на алтаре. Верили, что Огонь и Свет не оставят без помощи ни мать, ни дитя. А на праздники сюда несли цветы, фрукты, сладости. Вот видишь, железка с надписью? Это рама, в которой была та самая алтарная плита. Представляешь теперь какая огромная? Только что здесь написано я не знаю.
– Она медленно провела пальчиками по символам незнакомого языка и вскрикнула.
– Ой!
Мы обе рассматривали глубокий порез
– И в каждом сердце бьётся пламя, и две Искры родят новое сияние, и бесконечен танец пламени и света, пока душа способна гореть.
– Громко произнёс выступивший из темноты князь.
Посмотрев на нас, он вздохнул и покачал головой. И видно не заметив того, что случилось с пальцами Белль, тоже провёл по буквам рукой.
– Осторожно, - поторопилась предупредить его Белка, но было уже поздно. Князь рассматривал точно такой же порез, что и у Белль.
А я с испугом наблюдала за искрящимися пылинками, которых становилось всё больше.
– Это особое место для Светлых князей. Именно в этом храме, единственном в княжестве, проливалась жертвенная кровь.
– Усмехнулся князь.
– Неправда!
– аж подскочила Белль.
– Правда. Только в двух случаях и добровольно отданная. Когда наследник княжества принимал престол и давал клятву. Я, князь, ну кроме меня князей здесь нет, так что, князь Ярый, принимаю под руку свою земли Светлого княжества и клянусь оберегать его от холода и тьмы.
– Произнёс князь.
– Только, произносилось это всё на древнем языке, который кроме жрецов пламени да княжеской семьи никто и не знал уже. И надпись эта на том же языке. А я знаю потому что Светлое и Северное княжество были ближайшими соседями. В моём замке остались летописи. Даже вроде как младшая княжна была обещана в жeны моему прадеду, но обещание не было исполнено.
– А второй случай, когда жертвовали кровь?
– спросила подошедшая к нему почти вплотную Белль.
– Так понятно какой, - усмехнулся князь.
– Свадьба членов княжеской семьи. Часто два эти события совмещали.
– Может позовём Ехи или пойдём его искать?
– предложила я, про себя решив, что князю всё равно придётся рассказывать о крылане.
– Как-то мне не по себе.
– Моё пламя и мой свет с твоим неделимо?
– неуверенно вспоминала Белль.
– Да, это была женская часть клятвы. Мужчина и князь отвечал... Вроде... Доверяю огонь своей жизни в руки твои, пока храню покой этих земель.
– Тоже с заметным усилием припомнил князь.
– Князь, Белль...
– нахмурилась я.
– Эта странная светящаяся пыль меня пугает!
Святящиеся искорки действительно вились плотным вихрем вокруг князя и Белль.
– Это просто пыль от камня, из которого построен храм. И сквозняки. Вон, прямо над нами дыра в куполе.
– Не обратил внимания на меня и мои слова князь.
– А теперь, давайте-ка рассказывайте, чего вы обе здесь забыли такого, что совсем голову потеряли? Додумались же ночью, вдвоём и по лесу, кишащему всяким двуногим зверьeм! Я с вечера от любопытства
– Мы же не шумели, - нахмурилась Белль.
– Это смотря с чем сравнивать.
– Сложил руки на груди князь.
– Мы вернулись за Ехи, - выпалила Белль.
– Он со мной с детства, мы выросли вместе. И он нас спас. Когда меня схватили, он Свету привёл, и охотников отвлек. А мы убежали, а он может...
– Так, реветь не начинай. Ехи, как я понял, жених твой, да?
– перебил уже всхлипывающую Белль князь.
– Нет, - улыбнулась я.
– Ехи, он же Его Ехиднейшее Величество, крылан. Большая летучая мышь.
– Чего?
– вскинул голову князь.
Глава 37.
Глава 37.
– Да вы девки рассудком тронулись?
– бушевал князь посреди развалин храма после того, как нас выслушал.
– Тварь с Хребта чуть ли не за семью считают!
– А так не бывает, что тварь с Хребта и защитник, и помощник, и верный друг?
– спросила я.
– Бывает.
– Нехотя признал князь.
– Гронхи например. Но крылан? Они же лютые, и до крови бешеные!
– Уж димарийцам по этой части явно уступают, - упрямо вскинула подбородок Белль.
– Ехи разумен, он разговаривает. Умнее многих людей. Язвит конечно, но собой рисковал, чтобы дать мне шанс вытащить Белль из клетки охотников, - уговаривала я.
– А мне вот интересно, а как вы планировали в лагере появиться с ним? Допустим, что ушли по тихому, вернулись, что никто не заметил. Утро настаёт, а мы всем отрядом целого крылана не заметим?
– насмешливо смотрел на нас князь.
– Ну, чего стоите? Ищите вашего ехидного.
Дважды повторять нам не пришлось. Но чем больше мы звали и искали, тем яснее становилось, что Ехи в храме нет. На Белль я старалась не смотреть. Я вообще не понимала, как она умудряется хоть что-то видеть сквозь слeзы. И может, если бы она рыдала в голос, это не так бы трогало, как эти беззвучные слeзы исчезающей надежды.
– Ну, хватит тебе, - не выдержал князь.
– Где вы его видели последний раз?
– На стоянке охотников. Тут рядом, на поляне Хозяина леса. Там пень от того дуба до сих пор стоит.
– Севшим голосом ответила Белль.
– Пойдём, посмотрим. Может там найдём. Хоть похороним по человечески, - вздохнул князь.
Белль только закивала головой. Дорога до лагеря, из которого мы сегодня в начале дня с таким громом бежали, заняла совсем немного времени. Ведь приехавшие сюда димарийцы собирались окончательно разграбить храм. Лагерь мы обходили осторожно. Князь и вовсе сразу вытащил здоровенный меч. Он же первым и заметил странный шевелящийся бугорок.
Мы переглянулись с Белль, и боясь поверить, чуть ли не бегом сорвались в указанную князем сторону.