Страж раны
Шрифт:
Тропа стала настолько широкой, что по ней можно было идти втроем. Впрочем, шли не плечом к плечу, а уступом — Арцеулов и Тэд рядом, Степа — чуть позади. Такую позицию Косухин избрал сознательно. Беляк и свалившийся как снег на голову американец пустились в беседу на неведомом Степе английском языке, и гордый Косухин предпочел чуток отстать, дабы не делать умное лицо, не понимая ровным счетом ни черта. Сначала рассказывал Валюженич — громко, жестикулируя обеими руками, потом стал говорить Арцеулов, очень спокойно, и, как показалось Степе, тщательно подбирая слова.
Так оно и было. Выслушав рассказ американца, Ростислав почувствовал себя в некотором затруднении. О многом, например о «Мономахе», вести речь он не считал возможным, а путешествие в отряде Джор-баши выглядело настолько странным, что о нем лучше было вообще умолчать. В конце концов, капитан избрал золотую середину, отчего их с Косухиным история приобрела вполне благопристойный вид. Оба они оказались военнослужащими российской военной базы в Китае, название и местоположение которой он предпочел не уточнять, попавшими в плен и оказавшимися после дальних странствий на Тибете.
Американец выслушал внимательно, затем его взгляд скользнул по торчавшему из-за пояса капитана рогу — подарку Джора — после чего Тэд произнес: «Оу!» и воздержался от комментариев.
Степе было обидно, что Арцеулов, пользуясь своим буржуйским образованием, отсек от него их нового знакомого. Но тут Валюженич, оглянувшись, что-то спросил у Ростислава, после чего, оставив капитана, сместился чуть назад.
— Мистер Косухин… — начал он торжественно.
— Да чего там! Степа я… Степан, — подобрел тот.
— Оу? Сте-пан… Стив! Велл?
— А че? — Имя «Стив» неожиданно понравилось.
— Стив! Я вери бардзо… плохо… русски. Бат… але… хчу ще един раз высловить вам…
— Да ну! — совершенно смягчился Степа. — Чего там, Тэд! Сегодня я, завтра — ты… Ростислав, переведи, будь добр, что пословица есть: сделай добро и брось его в пропасть…
Арцеулов, удивленно поглядев на Степу, перевел, после чего американец улыбнулся и что-то заговорил в ответ, на этот раз уже по-английски.
— Тэд говорит, что он слышал эту пословицу, — перевел капитан. Только он слыхал ее в Ираке. Она звучит так: «Сделай добро — и брось в реку Тигр». Степан, а вы где ее узнали?
— Ха! — только и ответил Степа, довольный произведенным эффектом.
Теперь уже все трое пошли рядом. Пользуясь этим, Ростислав пересказал Степе историю студента-археолога.
Между тем Косухину пришла в голову какая-то важная мысль. Что-то существенное они упустили, когда, скинув трупы бандитов в пропасть, двинулись дальше. Что-то важное.
Тут его осенило…
— Мужики! — он даже остановился от того, насколько важным и очевидным было то, что он понял. — Вы эта… косоглазых помните?
Арцеулов перевел вопрос. Между тем Степан продолжал:
— Коней у них не было. Так? И даже этих… ну, яков. Как же они туда попали? Не в снегу же ночевали?
Капитан быстро переводил. Тэд сразу стал серьезным.
— Я шел по другой тропе, чем вы, ребята — но ни одного такого там не было. Значит, они пришли с другой стороны!
— Во! — кивнул Степа, выслушав перевод. — Мы таких тоже не видели. Значит, кубло у них впереди — больше негде. И близко, иначе они пешком бы не ходили. А мы топаем себе..
Наступило молчание, после чего Арцеулов покачал головой, негромко заметив: «Кретин!». Затем пояснил:
— Это я кретин, господа. Для кадрового офицера не сообразить такое «дважды два» — позор. Косухин, передаю вам командование и перевожусь обратно в юнкера..
— Брось, Ростислав, — соизволил смилостивиться Косухин. — Это мы по горячке. Я тоже хорош, когда только понял! Но чего делать-то?
Тэд, слушавший разговор очень внимательно, похоже, что-то понял и достал из вещевого мешка свернутую карту.
— Вот это дело! — обрадовался Степа. — Давай, капитан, рули!
Они прошли к ближайшему углублению в скале, где можно было расположиться поудобнее, и развернули карту.
Косухин, честно говоря, мало что понял, зато Арцеулов буквально впился глазами в бумажный лист. Наконец-то можно не бродить с завязанными глазами!
Карта была Ростиславу незнакома. Если бы не надпись, он бы едва ли сообразил, что это Тибет. Ни одного известного Арцеулову объекта на ней не оказалось. Впрочем, Тэд тут же показал тропу, по которой они шли, и речку, вьющуюся рядом. Впереди, не так уж и далеко, была обозначена долина, где стоял нарисованный от руки крестик.
— Шекар-Гомп, — пояснил Валюженич.
Он добавил, что карта составлена лет пятнадцать назад английской военно-топографической экспедицией.
— Худо дело, — заметил через некоторое время Арцеулов. — Другой дороги-то нет. Степан, смотрите..
Он показал тропу, речку и монастырь впереди. Степа покрутил головой, разглядывая нависавшие над ними скалы и пропасть по другую сторону тропы, и почесал затылок:
— Вот, чердынь-калуга! И вправду. А пост-то где-то рядом. Пора ему уже быть…
Валюженич переспросил капитана, а затем заметил:
— Я не военный, ребята, но думаю, пора где-нибудь спрятаться и подождать до темноты.
Капитан был того же мнения, но Степа посчитал нужным прежде как следует разведать местность. Решили все же двинуться вперед в поисках подходящего убежища. Теперь шли осторожно, всматриваясь в каждый поворот тропы. Тэд первым заметил удобную площадку, на которую вполне можно было забраться снизу. Первым влез Степа, подав американцу ствол карабина, но тот, гибкий, словно кошка, взлетел наверх без посторонней помощи.