Страж вишен
Шрифт:
– Слушай, Сыч, а…, – Ковш замялся, – порошочка у тебя нет? Здоровье поправить бы не мешало …
– Извини, не держу. Тут у меня всё должно быть чисто. Не ровен час, «товарищи» приползут, с «малявой» от прокурора. Что мне тогда – кричать, что не моё?
– А где купить-то можно? – не отставал Ковш.
– Да там же, где и раньше, только подороже.
– У цыган, что ли?
– У них, – подтвердил Сыч. – Да ты не беспокойся, товар у них чистый. Они теперь по понятиям работают.
Ковш посидел у Сычева еще с полчаса, а затем попрощался
– Ну, как успехи? Что ты о нем думаешь?
– Знаешь, Ксюш, я бы не торопился с выводами. У меня даже мелькнула на секунду глупая мысль, что он безнадежно влюблен в тебя.
– И поэтому гадит мне при каждом удобном случае? Саша, я понимаю – тебе всегда нравились экзотические объяснения самых простых фактов. Но это явно не тот случай. Никулин меня терпеть не может, я это чувствую. Вот только за что?
– Допустим, вы встречались с ним раньше, – принялся развивать свою мысль Жуковский. – И где-нибудь в очереди за кефиром ты наступила ему на ногу…
– Саша! Хватит дурачиться, я серьезно спрашиваю.
– А что? В Испании в восемнадцатом веке вызывали друг друга на дуэль за любой косой взгляд.
– Но Павел Игнатьевич явно не тянет на испанского гранда. Особенно в части его отношения к женскому полу. Так о чем вы с ним договорились?
– Пока ни о чем конкретном. Я обещал добыть для него данные о сделках, которые готовит «ОКО» в ближайшем будущем. Если господин Никулин сочтет эту информацию стоящей – тогда и я смогу назвать свою цену…, – Жуковский устало зевнул и с хрустом потянулся.
Раздался стук в дверь.
– Войдите! – крикнула Оксана.
– Можно? – вкрадчиво спросил Носков, возникая на пороге. Оксана не раз подмечала в своем референте нечто кошачье; он старался двигаться тихо, чтобы никого не потревожить – в особенности тех, кого намеревался, фигурально выражаясь, схватить за глотку.
– Извините, Оксана Кирилловна. Может быть, я и зря вас потревожил. Тут информация с Интернета… На своей вилле, недалеко от Майами убит доктор Огородникофф. Это ваш однофамилец, или?..
– Ну-ка, дай сюда! – Оксана протянула руку за распечаткой. И принялась быстро читать. – Так… «Девятого сентября две тысячи третьего года на собственной вилле был обнаружен мертвым известный американский врач, профессор Кир Огородникофф. Причина смерти – удушение. Полиция Майами полагает, что это была попытка ограбления, хотя из дома ничего ценного похищено не было. По-видимому, грабителей спугнул кто-то из соседей. Доктор Огородникофф являлся одним из…» Господи, да ведь это же мой отец!..
Ковш не мог уяснить себе сути порученного ему задания. Зачем в кого-то стрелять, но при этом попасть не в него, а в его охранников? Чтобы напугать? Но для этого достаточно просто пройтись
«Хитрит комитетчик. Втягивает в непонятное, сука, – думал Ковшов. – Ну, ничего! Мы тоже кое-что на своем веку повидали. Пусть только сдержит обещание и даст новую ксиву, а там…»
Уже неделю Ковш жил на конспиративной квартире, вместе с двумя агентами, которые не отпускали его ни на шаг без ведома Казарьянца. Все данные по «клиенту» ему должны были дать непосредственно перед акцией. Ковш был очень неплохим стрелком и вначале очень удивился, что в качестве «рабочего инструмента» ему предлагают пистолет, а не винтовку. Но Казарьянц быстро пресек все ненужные разговоры, сказав: «Так надо».
«Вам виднее», – ответил Ковш, и тема была исчерпана.
Акция была назначена на понедельник. И тут Ковш снова заартачился было, заявив, что, мол, «понедельник – день тяжелый».
– Обратно в лагерь захотел? – нехорошо улыбнувшись, спросил его Казарьянц.
Ковш в лагерь не хотел. Даже за те недолгие дни, что он провел на воле (хотя свобода его передвижений была все еще ограничена), он успел уже привыкнуть к своим новым ощущениям и к мысли, что судьба дала ему пусть крошечный, но шанс – снова наслаждаться жизнью среди нормальных людей.
В воскресенье днем на квартиру явился Казарьянц. Он принес с собой кожаную папку, содержимое которой аккуратно разложил на столе. Там были, в основном, фотографии; среди них затесался и какой-то рисунок.
– Смотри внимательно, Юра, – сказал полковник. Ковшов отметил про себя, что кагебешник впервые назвал его по имени, и счел это хорошим для себя знаком. – Завтра, ровно в двенадцать ноль-ноль ты будешь сидеть в машине напротив вот этого здания. Примерно в половине первого, плюс-минус десять минут, из здания выйдет вот этот человек.
Ковш взглянул на фото.
– Рожа вроде знакомая…, – неуверенным тоном протянул он.
– Не отвлекайся! Смотри на план, – одернул его Казарьянц. – С ним будет один охранник. Тебе следует сразу же открыть дверцу, выйти и сделать два выстрела. Всего два. Первым следует завалить охранника. Второй должен быть в направлении «объекта». Но ты должен промахнуться.
– А мне чё, я могу и попасть, – гоготнул Ковш.
Казарьянц с силой стукнул ладонью по столу.
– Я сказал, ты должен промахнуться! Если хоть одна царапина будет на «объекте» – пеняй на себя!
– Ладно, понял, не маленький. Паспорт-то принесли? Я без ксивы и шагу отсюда не сделаю, предупреждаю…
Казарьянц похлопал его по плечу и вынул из кармана новенький паспорт.
– Настоящий, не «липа». Теперь ты у нас – Краснов Евгений Иванович. Запомнишь?
– Не дурак, – пробубнил Ковш, внимательно разглядывая свое фото в документе. – А чё дальше-то делать, после стрельбы?
– Дальше – прыгай в машину, Денис тебя вывезет, он водила экстра-класса.
Агент Казарьянца, которого звали Денис, утвердительно кивнул.