Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Говори потише! — прошипел Натан. — Я не собираюсь объясняться с инквизицией. Доносчики могут быть везде.
— У инквизиции будто больше дел нет, кроме как сидеть у нас под столом и записывать разговоры, — не согласился цыган, но голос понизил, наклонившись ко мне: — Знаешь, Людвиг, прошел слух, который исчез так же быстро, как появился, потому что шептунов куда-то дели. Говорили, что прежнему Папе, несмотря на болезнь и преклонный возраст, помогли отправиться в мир иной.
Я посмотрел на него и ответил негромко:
— В первый раз, что ли? Такое случалось и прежде.
— А ты знаешь, почему это произошло?
— Никогда не интересовался делами в Риапано.
— Разум у Папы был не то чтобы хорош. По сути, всем правили его поверенные, и многим кардиналам не слишком нравилось исполнять приказы шушеры, которую к себе приблизил викарий Христа. Особенно это не понравилось после того, как Его Святейшество неожиданно решил отложить крестовый поход против каперов Витильска, который планировали провести в следующем году и на который князья собирали деньги всем миром. К тому же, как говорят, Папа, или тот, кто решал за него, планировал создать еще один церковный трибунал, очень специфичный, надо сказать.
— Точнее, не создать, а воссоздать, — промолвил Натан, наваливая себе на тарелку мясо и поглядывая по сторонам. — Закрытый черт знает сколько лет назад и не признававший никакого волшебства, кроме церковных чудес.
— То есть все носители волшебного дара, даже если у них есть патент, они крещеные и помогают Церкви, становятся вне закона? — негромко произнес я.
— Сколько дров бы понадобилось на такое количество костров, ты только представь. — Глаза цыгана ничего не выражали. — И с чародеями в пламя вошли бы все те, кто оказывает им поддержку и покровительство. А почти у всех князей есть придворные колдуны, или еще того хуже — они сами забавляются ворожбой.
— В общем, это решение было не очень разумным и не снискало популярности в некоторых кругах, — ухмыльнулся Натаниэль. — Его Святейшество подхватили ангелы и унесли на Небеса под прекрасную мелодию арфы. А следом за ним потянулись все те, кто поддерживал эту идею. Через три дня после смерти Папы скончался великий пенитенциарий. [77] Всего лишь несколько дней назад, пребывая в добром здравии, он исповедовал и соборовал викария Христа, а потом его нашли в саду, среди маргариток, уже холодного.
77
Глава Апостольской пенитенциарии, одного из церковных трибуналов.
— А декан коллегии кардиналов умер на конклаве, среди толпы святых старцев, при свидетелях. Говорят, он слишком яро поддерживал странные решения прежнего Папы и был в оппозиции к нынешнему, — в тон ему закончил Шуко.
— У вас отличный слух, ребята. Я не слышал и шепота, говорящего об этом. Город молчит.
— Просто ты слушаешь не там, Людвиг. Удивлен произошедшим?
— Таким вещам я давно не удивляюсь, Шуко. К тому же мы с тобой находимся в Ливетте. Здесь неудобных убивают, сколько бы могущества у них ни было. Нынешний Папа, надо отдать ему должное, судя по всему, умеет договариваться и находить друзей и союзников.
— Ты сам сказал — в Ливетте неудобных убивают, Людвиг. — Натан открыл новую бутылку. — Чтобы сидеть на престоле, ему придется все время быть настороже. Сейчас он популярен, его противники получили по зубам, на время затаились, но только на время. Пока они ослаблены, а что будет дальше?
Шуко подставил кружку под льющееся вино:
— Все, что угодно. Некоторые Папы носили кольцо рыбака не больше месяца. Что вам угодно, любезный?
Последние слова он сказал довольно грубым тоном, обращаясь к кому-то, стоящему за моей спиной. Я обернулся, посмотрел вверх, на мужчину, подошедшего к нам от соседнего стола с благородными. У него были седые виски, уже поредевшие надо лбом волосы, тяжелая челюсть и очень знакомая улыбка.
— Извините, что побеспокоил, синьоры. Я всего лишь хотел поздороваться с синьором стражем. Помните меня, синьор ван Нормайенн?
— Ланцо ди Трабиа, кавальери герцога ди Сорца, — сказал я, вставая со скамьи и пожимая ему руку. — Вот видите, мы все-таки встретились. А вы говорили, что невезучи.
— Наверное, Господь решил не забирать меня к себе слишком рано. Я рад нашей встрече.
— Я тоже. Это мои друзья, господин Шуко и господин Сильбер. Господа, это Ланцо ди Трабиа.
— Присаживайтесь, — благодушно сказал Натан. — Вы ведь из Каверзере? У нас как раз вино с вашей родины. Выпьем за знакомство.
— Судя по следам на руках, вас коснулся юстирский пот. Прошлогодняя эпидемия? — хмуро спросил его Шуко.
— Именно так, синьор. Солезино. Там мы и познакомились с синьором Людвигом.
— Проклятый город. Вам повезло, кавальери. Редко кому удается пережить мор. Пойду подышу воздухом.
Он встал, кивнул нам и направился к лестнице, ведущей на улицу.
— Я чем-то его расстроил? — спросил у меня каверзерец.
— Не обижайтесь на него, — извинился Натаниэль за друга, опередив меня, — Шуко потерял в Солезино жену.
— Понимаю.
Прошлой осенью на ночной дороге, среди гниющих трупов, по пути в город, где свирепствовала самая страшная болезнь, которую когда-либо знало человечество, Ланцо ди Трабиа был болен и умирал, мы распрощались возле городских стен, и, признаться, я не надеялся встретить его живым. Хотя, если честно, уже после Солезино несколько раз думал о том, что с ним случилось.
— Как поживает молодой герцог? — спросил я у него.
— Он не смог пережить мор. Как я слышал, заболел на следующий день после нашего расставания и умер в своем охотничьем доме вместе со всеми слугами. Так что я остался без покровителя и перебрался сюда. В окрестностях Солезино сейчас делать, увы, нечего.
— В Каверзере из-за прошедшего мора и того, что наследников у династии ди Сорца больше не осталось, царят беззаконие и беспорядки. — Натаниэль положил локти на стол.
— Продовольствия до сих пор не хватает, зима вышла голодной, на полях почти никто не работает, купеческие караваны тоже предпочитают обходить край стороной. Мелкие дворяне сражаются друг с другом за право стать более крупными. Болезнь обнажила старые язвы, так что теперь несколько лет в этом котле будет бушевать пламя.