Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Ничего другого не остается.
— В городе ведь тоже опасно, да?
— Там, по крайней мере, не знают, что вы дочь ландрата. Ваша юбка… — Я указал на порванную ткань. — Будьте осторожны, пожалуйста.
Она быстро кивнула:
— Со своим платьем я совладаю. Просто не бросайте меня.
Я распахнул окно, выбрался наружу. Следом за мной вылезла девушка. Охнула, закачалась, теряя равновесие из-за поехавшей под ногой черепицы, и я тут же подхватил ее под локоть:
— Держитесь! Не смотрите вниз!
Она хотела мне ответить, но налетевший порыв холодного мартовского ветра заставил ее вздрогнуть. На ней было лишь легкое платье, совершенно бесполезное по такой погоде.
На двух городских звонницах били в набат, слышались ослабленные расстоянием крики, хлопки выстрелов из аркебуз. Я быстро осмотрелся, постаравшись оценить обстановку.
На окраинах, у внешней стены и за ней, в пригородах, все было спокойно. Казалось, тамошние жители и не подозревают о том, что творится в других частях города. Ближайший пожар бушевал на соседней улице, и горело там очень хорошо. Языки пламени порой взлетали выше крыш — скорее всего, бунтовщики подожгли какие-то склады.
Я насчитал двенадцать пожаров, разбросанных по всему городскому центру, старым кварталам, мастеровым цехам. Уверен, что это не конец, а лишь начало.
— Как мы спустимся? — спросила меня Ульрике.
— Должна быть лестница. Идемте!
Я подвел ее к краю крыши, обернулся, проверяя, нет ли преследователей. Все было тихо. То ли они не догадались, куда мы делись, то ли все еще не могли открыть люк.
На дальней крыше я уловил движение — нечто небольшое и темное забралось на выступающий карниз и жадно нюхало воздух. Нечисть чувствовала смерть, выползала из укромных щелей, чтобы принять участие в кровавом пире. Уверен, что скоро дадут о себе знать и темные души. Как старые, так и новые, появившиеся в эту ночь. Нас тварь не замечала, все ее внимание было приковано к тому, что происходило на соседней улице.
— Людвиг! — окликнул Проповедник. — Вот тут можно слезть.
Эта сторона дома смотрела во внутренний двор. Я увидел небольшой балкончик, на который было нетрудно спрыгнуть, а с него вполне реально перебраться на скошенную крышу сарая.
— Я не смогу, — прошептала девушка, стоило ей оценить расстояние.
— Сможете! — возразил я. — Другого пути нет. Я пойду первым, затем поймаю вас. Хорошо?
Она с сомнением кивнула.
Я отстегнул палаш, бросил его вниз, и она вздрогнула от громкого лязга железа. Еще раз ободряюще кивнув Ульрике, взялся руками за выступ, повис, а затем разжал пальцы. Приземлившись, махнул девчонке. Высота в два моих роста ее пугала, и она нерешительно села на краю. Затем вспомнила, как это делал я, тоже повисла на руках, предоставив мне возможность любоваться тройкой кружевных юбок.
— Поймаю!
Она полетела вниз, и я подстраховал Ульрике, подхватив на руки. Дальше все пошло как по маслу. Я спрыгнул на сарай — у него оказалась крепкая крыша, выдержавшая мой вес, — помог спутнице, и уже через две минуты мы очутились на земле.
Тут же залаял цепной пес. Не обращая на него внимания, я повел девушку к забору, сильным ударом ноги выбил хлипкую калитку и шагнул в темный, узкий переулок.
— Я постараюсь вас спрятать. Этой ночью дочери ландрата на улице находиться опасно.
— Они знали, где мы остановимся. Они убивают всех, кто должен был выносить решение по налогу.
— Вы правы. Сперва их, а затем всех, кто попадется под руку.
— А бургомистр? Вице-примар? Каноник?
Я покачал головой:
— Не знаю. И не хочу о них думать. Если им будет сопутствовать удача, они увидят следующее утро.
Мы вышли на улицу и тут же отпрянули назад, во тьму переулка, так как за углом загрохотали копыта. Шестеро всадников пронеслись мимо, отчаянно нахлестывая лошадей, торопясь куда-то в сторону ворот внешней стены.
— Стража, — негромко сказал я.
— Они остановят безумство.
У меня было впечатление, что ребята спешат не для того, чтобы выполнять свою работу. Скорее наоборот, их основное желание — свалить как можно быстрее и как можно дальше. Иначе отчего они проскакали не в сторону ратуши и домов богатых горожан, где сейчас, уверен в этом, льется кровь.
Ульрике дрожала от холода, и я протянул ей свою куртку, несмотря на возражения.
— У меня свитер. Мне не холодно. Надо было раньше вам отдать, но я боялся, что одежда большого размера помешает вам спуститься.
Она сразу же утонула в ней, став еще более затравленной и несчастной.
— Я отведу вас в безопасное место. Просто доверьтесь мне. И ничего не бойтесь.
Девушка лишь сжала мои пальцы, и мы поспешили по затаившейся улице.
На трупы мы наткнулись возле сада, что разбили на берегу Обводного канала. Ульрике, увидев мертвых и темную кровь на камнях, не произнесла ни звука, лишь побледнела и шагнула назад.
— Это же мастеровые. Почему убивают их? — не выдержав, спросила она, когда мы прошли мимо.
— Ландратами не ограничатся. Бьют всех. В первую очередь чужаков. Затем богачей. Потом тех, кто не в их мастеровой гильдии, или же тех, кого они ненавидят и давно затаили против них зло. Ночь — жестокое время, госпожа фон Демпп.
К утру на улицах, особенно центральных, окажется много трупов, если только городская стража и расквартированные в Клагенфурте военные части быстро не опомнятся и не возьмут ситуацию под свой контроль.
Опыт подсказывал, что как минимум четверть военных и стражи присоединятся к грабежам и погромам.
Вновь трупы. Я склонился над телом женщины, увидел, что ее ударили по голове, проломив череп, перевернул тело на живот и начал распутывать шнуровку платья.
— Что вы делаете?! — с ужасом спросила Ульрике гораздо громче, чем стоило.
— Да-да. Мне тоже хотелось бы это знать, — поддержал ее Проповедник. — На тебя это не очень-то похоже.
— Она мертва. И ей больше не нужно ни платье, ни теплый плащ. В отличие от вас. К тому же ваша одежда слишком богатая, а потому заметная. Ее следует сменить как можно скорее.