Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Едем. Он знает, что его нашли?
— Нет. Мы поговорили с доверенными людьми. Руджеролло точно не спешит никому сообщать, что он законник. Занимается продажей редких безделиц. Он выкупил лавку на окраине.
Гертруда протянула мне стакан с водой из графина:
— Выпей, пожалуйста.
Вкус, как и в прошлый раз, был бесподобным. Я вспоминал его с зимы и не думал, что второй раз доведется попробовать.
— Господи спаси! — отшатнулся Эспозито, хватаясь за оружие.
Каменная маска на лице Джанкарло дала трещину, и он перекрестился, глядя на меня с таким суеверным
— Успокойтесь, сеньоры, — попросила их Гертруда с дружелюбной улыбкой. — Право, ничего страшного не происходит.
— Темное колдовство! — возразил Эспозито, все еще раздумывая, не проткнуть ли меня шпагой. — Какого черта вы делаете?!
Я увидел, как быстро темнеют глаза у Геры, она пробудила магию на тот случай, если они со страху все же бросятся на нас и их придется остановить. Но говорить она продолжала все так же дружелюбно и с улыбкой:
— Мы ведь условились с сеньором Венутто, что только поговорим с законником, вы помните? А если мы будем вести лишь разговоры, то нам нужно, чтобы на вопросы были получены ответы. Руджеролло вполне может знать господина ван Нормайенна по описанию. Тот — личность в Братстве известная, и, если законник поймет, что перед ним страж, никакой беседы не получится. И тогда нам придется действовать иначе, нарушив слово, данное сеньору Венутто. Мы ведь не хотим расстраивать вашего начальника, правда?
Эспозито выругался, с силой загнал шпагу обратно в ножны.
— Чертова магия! Я на такое не подписывался!
Сейчас они оба казались очень испуганными.
— Вы можете остаться в городе. Мы сами доберемся до Прато-Эмилия, — предложил я им.
— Овечьему дерьму можешь такое предлагать. У нас приказ. — Джанкарло всем своим видом показывал, что он останется здесь, если только его убить.
— Ну, тогда не будем оттягивать встречу, которую мы так долго ждали. — Я взял лежащий на кровати палаш и первым направился к выходу.
Прато-Эмилия оказался небольшим городком, коих во множестве раскидано по Дискульте. Город полностью занимал высокий холм, начинаясь у его основания с крепостной стены и серпантином единственной улицы, забирающейся наверх между домов. Те оказались выложены из известняка, с коричневой черепицей и ярко-голубыми дверьми и ставнями. Титулярная церковь Санта-Мария-ди-Монсератто стояла на самой на вершине, стиснутая со всех сторон зданиями, и ее купол с алыми полосами было видно издалека.
Мы ехали по тракту, заросшему по обочинам кипарисами, когда несколько раз слабо ударил колокол. Звук пришел не со стороны города, а откуда-то с севера, из-за низких лесистых утесов, тянущихся до самого моря.
— Еще одно поселение? — прислушалась Гера.
— Нет. Монастырь кармелиток. — Эспозито больше не косился на нас и перестал ждать, что на моей голове вот-вот вырастут рога. — Сестрица Джанкарло приняла там постриг.
— Заткнись! — встрял тот. — Какого хрена ты мелешь языком, Эспозито? Кой черт им это надо знать?
— Расслабься, друг, — миролюбиво попросил товарищ. — Ничего страшного…
— Что ведьма теперь знает о моей сестре?! Ты совсем ума лишился? Она же монашка, лучшее лакомство для ведьмы!
— Между прочим, я все слышу, — сухо произнесла Гертруда. — Для вашего успокоения, сеньор Джанкарло, спешу сообщить, что не интересуюсь ни монашками, ни женщинами вообще.
— Про вас, ведьм, совсем иное говорят.
— Также, исключительно по своей душевной доброте, предупреждаю вас, что, если еще раз назовете меня ведьмой, я вырву вам гортань и скормлю чертям. — Ее улыбка была любезной, а взгляд холодным.
Впалые щеки Джанкарло стали бледными, он отвернулся, беззвучно произнеся проклятие.
— Чужаки привлекут к себе внимание? — спросил я, когда до городских ворот было ярдов восемьсот. — Местечко небольшое, все на виду.
— Нет. В церковь приезжает довольно много людей. И в трех тавернах, что здесь имеются, всегда постояльцы. — Эспозито надвинул шляпу с узкими полями пониже на лоб, из-за солнца, светившего теперь прямо в глаза.
— Где лавка Руджеролло?
— На первом витке, второй переулок налево.
— Название у нее есть?
— Я покажу.
— Нет. Пойду один.
— Так мы не договаривались! — резко возразил Джанкарло.
— Я не узнаю то, что мне надо, если меня будет сопровождать пара опекунов с замашками агентов тайной службы короля. Вы блаженного не обманете, не говоря уже о законнике. Останетесь с сеньорой фон Рюдигер. К тому же это может занять не час и не два. Возможно, Руджеролло понадобится время, чтобы проверить меня. Какой из трех постоялых дворов не самый дорогой, но и не клоповник?
— «Яростный бык».
— Тогда нам стоит разделиться прямо сейчас.
Джанкарло вновь попытался возражать, но натолкнулся на взгляд Гертруды и лишь скрежетнул зубами. Мы отъехали с ней в сторону, понимая, что эта парочка наблюдает за нами.
— Не хочу оставлять тебя с ними.
— Я знаю, что они опасные люди. Не беспокойся.
— Если их страх возобладает над разумом, сеньоры могут всадить тебе кинжал промеж лопаток. Гляди в оба.
— Делай свое дело, Синеглазый. И тоже будь осторожен. А о себе я позабочусь. Когда придет время, их рядом с нами не будет. Обещаю.
На этом мы и расстались. Они придержали коней, давая мне первым въехать в город. На воротах стоял лишь один толстый стражник без кирасы. Он, прислонясь к стене, проводил меня безучастным взглядом, ничуть не интересуясь, кто я и откуда.
Я пустил лошадь шагом, так как подъем вверх был крутым, а мостовая — разбитой. Затем, сняв комнату в зачуханной дыре с претензией на постоялый двор, отправился по нужному адресу.
Возле лавки я увидел Пугало, которое, прилипнув к грязному стеклу, пыталось высмотреть, что происходит внутри. Меня оно конечно же узнало, несмотря на маскарад, и гулко постучало в дверь, прежде чем я даже успел к ней подойти. По счастью, в округе никого не было, и никто не мог задаться вопросом, отчего внезапно раздался грохот.