Стража Колдовского мира
Шрифт:
Когда Симонд вернулся, приведя с собой Стимира и Джоула, Оданки заявил, что дойдёт и сам. Симонд решил, что первоначальная слабость была не только от потери крови, но ещё и от ужаса, вызванного видом напавших на него чудовищ.
Оба салкара с нескрываемым удивлением разглядывали мёртвых червей; им пришлось на слово поверить Симонду и Оданки, что эти существа способны выделять такое тепло, которое может растапливать лёд, и хватать добычу, выследив её снизу. Даже пролежав некоторое время на холоде, их мёртвые тела все ещё сохраняли остатки тепла.
— Может
Стимир невесело рассмеялся:
— Чем больше путешествуешь, тем больше у тебя появляется вопросов. Так-то, господин Симонд! Ещё одна игра природы!
— А вдруг их кто-то наслал?
— Не думаю. Давайте-ка отведём нашего товарища к целительницам!
Поравнявшись с рогатым черепом, Оданки заручился обещанием спутников, что они потом вернутся за ним. Стимир проверил крепость рогов и согласился.
— Из такого материала получаются хорошие орудия, — сказал он Симонду. — Так что нам это не помешает. Потом посмотрим, что из них получится, тем более, что он, — капитан кивнул на Оданки, — скорее всего, теперь долго пробудет в лагере.
Снова вернувшись на стоянку, Симонд подумал о Трусле и удивился, что её нигде не видно. Джоул сказал ему, что его жена отправилась вместе с шаманкой и её подружкой на поиски Одги, которая куда-то пропала. Симонд хотел тотчас же кинуться на поиски, потому что ледяные черви могли оказаться не единственной опасностью, с которой можно столкнуться в этих местах, но его задержала Фрост.
Колдунья показалась ему бледной и осунувшейся, а значит, она недавно вызывала Силу. При этой мысли его пронзил внезапный страх.
— Послушай! — сказала Фрост, устремив на него взгляд, который точно приковал юношу к месту, заставив выслушать молча, что она скажет. — Хилариону и тем, кто работает в Лормте, удалось узнать, как открываются тайные замки. Я храню это здесь, — она дотронулась кристаллом до лба. — На всякий случай я должна поделиться с кем-то этой тайной. Шаманки нет, Трусла тоже отсутствует, то есть ушли те, у кого имеется талант. Салкары же владеют единственной Силой, которая имеет отношение к морской стихии. Поэтому…
Симонд невольно отступил от неё на шаг:
— Госпожа! Я ничего не смыслю в чародействе, я даже не принадлежу к людям Старой Расы.
— Да. К нашим Древним Предкам ты не имеешь отношения, но в твоём в роду были свои Великие Предки. Ты — потомок тех, кто возрос под крылом Вольта, а его могущество не уступало могуществу старых адептов. Ты говоришь, что не имеешь талантов. По сравнению с другими, это, может быть, так и есть. Но тебе дана память, хотя перед тобой ещё никогда не раскрывались её длинные коридоры. Поэтому ты сейчас обязан запомнить.
Симонд медленно отступал, а Фрост шаг за шагом двигалась вместе с ним, пока они не оказались за выступом скалы, откуда их не могли видеть остальные спутники. Он хотел увернуться, чтобы не брать на себя груз долга, который она хотела возложить на его плечи, но не мог двинуться с места.
Колдунья подняла руку с кристаллом. Вместо сверкания из него лился мягкий золотистый свет. Страхи, только что обуревавшие Симонда, улеглись, и он ощутил на лбу прикосновение камня.
Юноша переживал странное ощущение — словно он идёт по длинному широкому коридору мимо расположенных справа и слева закрытых дверей. На дверях мерцали символы, при виде которых его одолевало чувство, будто они ему давно знакомы, он знал, что эти знаки — часть какого-то непонятного прошлого.
Потом он очутился перед последней дверью, находившейся в самом конце коридора. Дверь исчезла, и перед ним оказалась стена того же самого мерцающего света, который сопровождал весь его путь. Послышался вздох, похожий на взмах широких крыльев.
Огромная рука, оканчивающаяся птичьими когтями, принялась выводить на стене некие письмена. Каждый знак, проступавший на ней, был лазурного цвета — той лазури, которая означает спасение от всех посягновений Тьмы. Симонд не понимал их смысла, но знал, что они запечатлелись в его памяти на всю оставшуюся жизнь.
Что-то мягкое, словно край большого крыла, коснулось, пролетая, его щеки. Он понял, что это было благословение и прощальный знак. Симонд очнулся, моргая глазами, и увидел перед собой Фрост, которая держала в руке потухший камень.
— Запомнил? — спросила она.
И символы тотчас вспыхнули в его мозгу. Одновременно у него без каких-либо подсказок явилась твёрдая уверенность, что в любой момент, как только потребуется, он сможет их назвать, хотя и не знает истолкования.
Фрост улыбнулась.
— Да, — сказала она, — свет всегда откликается, когда приходит нужда. А теперь ты пойдёшь и отыщешь свою супругу, и ещё, — добавила она, наморщив лоб, — там тоже требуется помощь. Я что-то не пойму, в чём дело, — продолжала она, как бы сама с собой, но Симонд уже почти не слушал, сгорая от желания поскорее уйти. — Там слышен какой-то зов. Но если он порождение Тьмы, то такой, которую мы не знаем.
Симонд, не дослушав, пустился в путь, вместе со Стимиром. Они отправились по тому следу, который утром проложили обе женщины. По дороге они обратили внимание, что оставшаяся после бушевавших вчера гейзеров грязь успокоилась, лишь изредка вдалеке от их пути поднимались небольшие фонтанчики. Однако обширная вонючая лужа грязи и уничтоженная растительность напоминали о затаившейся угрозе.
Симонд, побывавший уже не в одной экспедиции, приобрёл достаточный опыт, чтобы читать следы, а здесь это было особенно легко, так как женщины не пытались скрывать, куда они направляются. Таким образом, Симонд и капитан вскоре обнаружили ведущую в глубь пещеры лестницу и стали подниматься по ступенькам.
Дойдя до перил с черепами, они остановились, и Симонд тотчас же увидел расчищенные Инквитой руны.
— Что это? — спросил Симонд. Слишком уж много загадок встречалось в этом месте, и, хоть и древние, они могли оказаться совсем небезобидными.