Стража Колдовского мира
Шрифт:
Чары, удерживавшие Фирдуна, распались. Женщина из исчезнувшего замка улыбнулась ему. Она теперь казалась не лукавой и не насмешливой, а совершенно искренней.
— Грифониец. Доброе предзнаменование. Ты, Фирдун, из рода Ландсила. Всегда учтив, даже отказывая себе в самых желанных вещах. О как много утрачено — но сколь многое приобретено, ставшее чем-то большим, и кое-что очень и очень интересно! С тех пор, как мой дорогой повелитель здесь, — и она кинула в сторону Ивика, — он не видит надобности представлять нас друг другу… Я одна из тайн его прошлого, Элайша, жадно подбиравшая за ним
Она, казалось, захватила их потоком слов, льющихся безостановочно, словно точно знала свою цель, но так или иначе Фирдун и Ивик оказались позади. И теперь Фирдун и вправду ощущал это алое неистовство сияния, которое, возможно, и является вечносущим оружием Древнейшего.
Юноше казалось, что даже огонь, который они развели в центре стоянки, устремился ввысь, когда Элайша вошла в круг его света. Люди вдруг бросили все, чем занимались, насторожённо вглядываясь в ночную тень, явившуюся из мрака. Но в ней, он мог бы поклясться в этом, не обнаруживалось ни малейшего признака зла, несмотря на явное неудовольствие Ивика по поводу её присутствия.
Она заговорила первая:
— Раз уж мы должны стать попутчиками, то давайте следовать гостевому обычаю. Я не могу дать благословения, потому что потеряно все, кроме неба над головой, но тем, кто здесь находится, я желаю всяческой удачи.
С гостевой чашей в руках Элайша прошла вперёд и предложила её девушке.
— Добро пожаловать! — тут Элайша поколебалась, как будто пыталась найти слова, выражающие новую форму приветствия. — Я — Элайша, о Лунная Дева, — и лиловые камни вокруг её запястий вспыхнули, когда та приняла чашу и отпила полагающийся первый глоток, — что же касается того, кто я, то на этот счёт существуют разные мнения. Но тебе не захочется, думаю, узнать, что любой защитный барьер Рита не устоит против меня.
Кетан мгновенно очутился рядом с приёмной сестрой. Элайша кивнула в его сторону и продолжала:
— Мне давно знакомы твои родичи, и мы не враждовали. Ты — Кетан, в тебе слились две крови, так что ты — и то и другое. Не умаляй же никогда дарований, коими ты наделён!
Появились трое кайогов, и Фирдун заметил, что Гьюрет держит руку на рукояти меча.
Элайша кивнула:
— Кайоги. Воины и коневоды. Не из этого мира, но вы подняли мечи и щиты за Свет. Я помню вождя Ранфара. О, какой он был боец! Он пошёл на Квегана и выжил, а Квеган — нет!
Фирдун увидел изумление Гьюрета и потрясённые лица его соплеменников.
Казалось, Элайша теперь хорошо подготовилась, ибо тон голоса её переменился и в нём появились более резкие нотки. Он сказала:
— Я читала письмена в хрустальной сфере, Ивик. И мне известно, что движет тобою и гордыми сердцами твоих спутников. Да, врат в этом мире много. И если откроются хотя бы некоторые, то нас убьют, как стадо овец на бойне. К тому же, другой охотник приходил сюда, и у него тоже есть истинный проводник к вратам. О Ивик, Ивик, как мог ты, Праначальный, дозволить Гарт-Хауэллу идти собственным, исполненным безумья, столь долго не контролируемым путём?
Как ни странно, Кетан постиг её возмущённую мысль и не удержался от вопроса:
— Кто же был тут до нас, госпожа? Думаешь, чародей из Гарт-Хауэлла?
— А кто же ещё? И он опережает нас на два дня пути… Однако мы можем использовать, в свою очередь, его самого! Потому что он точно знает, я уверена в этом, куда идёт, и след тёмного отряда станет нашим проводником!
Чары заклятия пали, и все теперь ясно видели, кто пребывал среди них. Несмотря на роскошные одежды, она очень походила на Джилан или Эйдрит и казалась даже менее чуждой, чем Сильвия, которая всегда составляла часть жизни Фирдуна. По-видимому, она ожидала, что её примут именно как часть жизни отряда, хотя Ивик и устроился как только мог далеко, когда они делили вечернюю трапезу.
Главной заботой отряда, хотя изумление, вызванное появлением Элайши, ещё не улеглось, был маршрут на следующий день. Потому что один из кайогов, разведывавший путь, подтвердил, что езда даже вполовину привычного им темпа очень скоро приведёт их в приграничье, на край дикой и грозной Пустыни.
Хотя торговцы и сообщали, что там попадаются оазисы, в иссохшей, жёлтой земле, представшей перед ними, казалось, не могло быть ни воды, ни корма для верховых животных. Все, чем они располагали — пара чересседельных сумок, тяжким грузом лёгших на крупы их лошадей.
И, однако, должно же быть что-то другое помимо этого! Все знали о слухах, что Пустыня некогда была богатым и сильным краем, пока войны магов не разрушили его. Только в самые последние дни войн и произошли самые бессмысленные и жестокие разрушения, потому что некоторые чародеи перед гибелью сошли с ума и уже не пытались контролировать свои силы.
Но жизнь в этом краю уцелела. Бывали тут не только торговцы, время от времени выносившие отсюда странные артефакты — тут существовали и жуткие формы жизни, может быть, и в самом деле порождённые катастрофой, разорившей страну.
Молчание воцарилось в кружке огня. Кетан снова нарушил его.
— Госпожа! — обратился он к Элайше. — Ты говорила, что люди Гарт-Хауэлла уже прошли этим путём. Ты уверена, что это именно так?
Она как раз совсем неэлегантно облизывала крошки с пальцев, когда её огромные лиловые глаза обратились на юношу, и она ответила:
— Я могу провести вас там, где проехали волхвы, когда находились в моих собственных владениях. Не попробовать ли оборотню взять след с помощью других его способностей за пределами моей земли?
— Парды не обладают сверхъестественными чувствами, — отвечал он ровным голосом, — но, по крайней мере, я могу сделать попытку. И это очень верно: обычно нам удаётся находить воду в краю, который люди рассматривают как иссохшую до дна землю.
Казалось, отбросив и гнев и глупое оцепенение, среди них появился Ивик, одобрительно кивнувший в их сторону:
— Хорошая мысль. Надо хотя бы попытаться!
Они скакали в их обычном порядке, когда выступили утром в поход. Элайше выделили запасного кайогского жеребца, и она возглавила отряд, идя по следу. Ивик не поехал вперёд, чтобы сопровождать её. Но Кетан на скакуне оборотней поравнялся с волшебницей, как только они миновали долину впереди.