Стража Реальности
Шрифт:
Снаружи шел дождь.
Он выглядел как самый обыкновенный затяжной летний дождь где-нибудь в Подмосковье и оттого, наверное, вселял в душу такую же легкую грусть и настраивал на философский лад, как это обычно и свойственно земным дождям.
Я стоял на крыльце, смотрел на дождь, курил и думал о том, что вот, казалось бы, нахожусь я в совершенно невероятном месте, возможно, за тысячи и тысячи парсеков от Земли, а делаю то же, что делал множество раз: стою на крыльце, курю и смотрю на дождь. Было в этом какое-то несоответствие. Хотя, с другой стороны, надо поблагодарить бога за эти обыденные минуты. Потому что минут экстремальных за последние двое суток мне хватало с избытком. И я вовсе не уверен, что впереди нас всех ожидает радостный покой и сплошные улыбки друзей.
Вышла Марта, встала рядом и тоже закурила:
– Прямо как дома, да?
– Даже запахи похожи, – согласился я. – Зелень под дождем. Но дома все равно лучше. Или привычнее. Что часто означает одно и то же.
– Философствуешь? – приподняла красивую бровь Марта.
– Вроде того. А разве не так?
– Да, наверное. Хотя многое здесь зависит от совершенно конкретных привычек.
– Например?
– Например, душ, – сказала Марта. – Очень привычная для меня и, несомненно, одна из лучших вещей, которую я знаю. И дома, и где угодно. Вот почему камин с диваном здесь есть, а душа и нормального туалета нет? Непонятно. И спросить не у кого. Оскар этот загадочный как заткнулся несколько часов назад, так и продолжает молчать. Не пойму я, это игра у него, что ли, такая?
– Ты же Стражник, то есть эта… Патрульная, – подмигнул я. – Должна стойко переносить тяжести и лишения нашей стражническо-патрульной службы. Душ ей подавай в боевом походе, ишь ты… Наш душ – это летний дождь, а фен – пламя костра!
– А ведь это мысль! – воскликнула Марта и щелчком отправила недокуренную сигарету далеко в траву. – Умница, Мартин. А высушусь возле камина!
И она потащила через голову майку.
Вслед за майкой последовали хлопковые штаны, весьма напоминающие кроем наши джинсы, затем лифчик и трусики, и вот уже обнаженная Марта выскочила под дождь, подняла голову и замерла, раскинув руки и закрыв глаза.
Обнаженная женщина под дождем – это захватывающее сердце зрелище. Особенно если женщина красива.
– Теплый! – крикнула Марта. – Хорошо!
И закружилась передо мной в медленном танце, подставляя дождю лицо, шею, грудь, живот….
Я непроизвольно сглотнул.
– Иди сюда! – засмеялась она. – Это здорово!
Черт возьми, а почему бы и нет?
«Потому что если из леса выскочит кто-то чужой и страшный, то защитить вас будет некому, – ответил я самому себе. – Голый человек особенно уязвим. Можно, конечно, позвать того же Женьку или Никиту для охраны, но это уже будет не то. В конце концов, есть тот искусственный водоем, что расположен в зимнем саду. Ну, или действительно попросить Оскара, когда тот объявится, чтобы организовал душ».
– Купалась! – догадалась Маша, когда мы вернулись в комнату. – Под дождем. Я тоже хочу!
– Только не одна, – сказал я. – Пусть кто-нибудь будет рядом и с оружием. На всякий случай. В двух шагах совершенно чужой незнакомый лес, и вообще…
– Я посторожу, – вызвался Никита.
– И я! – объявил Женька.
– Охраннички! – провозгласила Марта, присаживаясь на корточки перед камином. – Глаза горят, слюни текут. На твоем месте, Маша, я бы все-таки попросила Мартина или Влада. С ними безопаснее.
– Это в каком смысле? – осведомился Влад. – Мартин, тебе не кажется, что нас хотят обидеть?
– Еще как, – согласился я. – Может быть, и не обидеть, но задеть – точно.
– Ой, ну что вы, мальчики, как вы могли такое подумать! – потупилась Марта.
– Оно верно, – притворно вздохнула Маша. – Но с Никитой и Женей мне привычнее. Друзья все-таки. А Мартина с Владом я стесняюсь. Поэтому…
Далекий тяжелый гул донесся до нашего слуха и стих, будто притаившись за дверью.
Дрогнул пол под ногами.
Качнулось и затрепетало пламя в камине.
– Что это? – в голосе Марты не было явного испуга, но и спокойным его нельзя было назвать.
– Спроси чего-нибудь полегче, – сказал я.
Снова загудело и толкнуло.
На этот раз ближе и сильнее.
– Вы, может быть, не поверите, – сказал Влад, – но это очень напоминает землетрясение. И землетрясение неслабое. Я как-то пережил одно, под Ташкентом. На всю жизнь запомнил.
Гду-у-у-д…
Еще толчок! И еще!
…д-дамм!!
Оп-па, а это уже самый настоящий удар.
Подпрыгнули и зашатались стулья. Погас изображающий окно экран на стене. Затрещав, вывалилось из камина горящее полено.
Марта не удержалась на ногах и с размаху села на пол.
– Это уже не шутки.
– Какие шутки, бежать надо! – воскликнул Влад. – Если нас здесь завалит, вытаскивать будет некому!
– Давай… – я протянул Марте руку и рывком помог ей подняться. – Тогда – ходу! Всем наружу! Ничего не оставлять! Локоток, не отставай!
Дождь почти закончился, и впервые за день мы увидели в разрывах облаков местное небо. Синее с фиолетовым отливом.
– И куда теперь? – осведомился Женька, когда мы добежали до лесной опушки и остановились.
Ему не ответили. Просто не успели. Потому что снизу ударило снова. Да так, что мы ухватились друг за друга, чтобы не упасть. И устояли.
А вот одной из трех башен, возносящихся над нами чуть не на полкилометра в высоту и соединенных на самом верху между собой переходами, это не удалось.
Сначала лопнули и посыпались кусками вниз два из трех переходов. Затем башня, оставшаяся без связи со своими «сестрами», качнулась несколько раз из стороны в сторону, с треском переломилась пополам, и верхняя ее часть, словно в замедленной съемке, начала крениться…
– Бежим!! – заорал я и кинулся в лес.
Уговаривать никого не пришлось.
Не разбирая дороги, стараясь не потерять друг друга из вида, мы ломились сквозь незнакомую растительность со всей прытью, на которую только были способны.