Стража Реальности

Евтушенко Алексей Анатольевич

В их мире прекратил.

А здесь не прекратил. Крови пролилось изрядно, и та же Прибалтика все-таки сумела отделиться, но в целом страна не развалилась. Мартин утверждал, что все только на крови и страхе держится, да еще на том, что у коммунистов хватило ума частную экономическую инициативу полностью не придушить. Ну и цены на нефть еще. Они здесь тоже выше крыши несколько лет уже держатся. А так, мол, толчка доброго не хватает, чтобы народ на улицы хлынул, и власть ненавистную коммунистическую сверг. Вот они якобы и толкают. Революционеры-подпольщики. Террористы-демократы. Борцы за свободу

и счастье народное. То ментов подорвут на фугасе, то первого секретаря какого-нибудь обкома-горкома или министра с председателем шлепнут из снайперской винтовки. Сами гибнут под пулями милицейскими да в лагерях, сидят по тюрьмам, живут одним днем, но верят в светлое будущее для России, себя не жалеют и новых сторонников в свои ряды вербуют пачками. Да их и вербовать, как утверждает Мартин, особо не надо – сами приходят. И чем дольше все это тянется, тем больше. Еще немного, и победа таки будет за ними. И черт с ним, с Советским Союзом, пусть уже, наконец, распадется и умрет, как рано или поздно любой империи положено.

Много чего интересного Мартин рассказывал вчера, всего сразу и не припомнишь. Но, положа руку на сердце, больше всего Машу потрясли не его рассказы, а само наличие двух миров, двух разных Земель. А также действующего прохода между ними. Сообщения. Окна. Которым тот же Мартин со товарищи пользовался в своих целях. Вот это действительно не умещалось в голове. По крайней мере сразу. А СССР… Что ж, отчего бы и на самом деле в ином мире истории не пойти по несколько иному пути? Вот она и пошла. Значит, надо воспринимать это как данность. Чтобы окончательно не сломать башку. Она еще неоднократно в жизни понадобится.

Телефон на кухне зазвонил, когда Маша, Никита и Женька заканчивали импровизированный завтрак. К этому времени они успели проснуться, умыться, а также обнаружить, что хозяев в квартире нет, но от них имеется записка следующего содержания: «Ушли по срочному делу. Завтрак на столе, чайник на плите. Скоро вернемся. Ждите. Мартин, Павел».

– У меня зазвонил телефон, – сказал Женька, косясь на ветхий аппарат из красной пластмассы с белым дырчатым диском и обмотанной синей изолентой трубкой. – Надо же, этот музейный экспонат, оказывается, еще и работает.

Звонок ударил снова. Требовательно и настойчиво.

– Не знаю даже, – сказала Маша. – Будь мы в своем мире…

– То-то и оно, – согласился Женька и посмотрел на Никиту. – Что думаешь?

– Думаю, надо ответить, – сказал Никита и в подтверждение своих слов протянул руку и снял трубку.

Некоторое время он, хмурясь, слушал, что ему говорят, затем осторожно положил трубку на рычаги и озадаченно почесал лоб.

– Ну?! – не выдержал Женька.

– Кажется, это был Мартин, – сообщил Никита. – Сказал, чтобы мы немедленно уходили. Через десять минут здесь будет ОМОН.

– …ц! – выругался Женька. – Без денег и документов мы в этом городе долго не протянем.

– Деньги – в нижнем ящике стола. В гостиной. Сказал, чтобы мы их взяли и ждали его ровно в два часа на Патриарших.

– Так чего же мы сидим? – спросила Маша. – Я совсем не хочу встречаться ОМОНом. И уж тем более местным. Хватит с меня и вчерашних ментов.

Они успели.

Стараясь не бежать, степенно вышли из подъезда, пересекли двор, попали в какой-то переулок и свернули налево. То есть первым свернул Никита, а Женька и Маша последовали за ним.

– Почему именно сюда? – спросил Женька.

– По-моему, там, впереди, должна быть какая-то оживленная улица, – ответил Никита. – А нам сейчас лучше всего быть среди народа. Чем больше людей, тем проще затеряться.

– Уж чего-чего, а улиц оживленных в Москве хватает, – сказала Маша. – Хорошо бы вообще узнать, в каком районе мы находимся.

– Ориентировочно должны быть где-то на западе, – предположил Женька. – Сейчас дойдем до обещанной Никитой оживленной улицы, и все узнаем. Конечно, надо было вчера еще у Мартина спросить. Или у этого Паши. Но лично я не догадался.

– Никто не догадался, – сказала Маша. – Олсуфьевский переулок. Вам это о чем-нибудь говорит?

– Где?

– Мы по нему идем. Вон табличка на доме.

– Действительно, Олсуфьевский, – прочитал Женька. – Что-то вроде знакомое, но сообразить не могу.

– Здесь рядом метро «Фрунзенская», – сказал Никита.

– Ух ты! – восхитился Женька. – Не подозревал, что ты такой знаток Москвы.

– Да какой там знаток, – усмехнулся Никита. – Просто когда-то тут неподалеку жила моя… э-э… знакомая, скажем так. Давно, правда, это было.

– Прямо в этом переулке?

– Нет, в соседнем. Поэтому, наверное, я сразу райончик и не узнал. Тем более в темноте. Теперь вот понемногу вспоминаю.

– А мы что, на метро поедем? – поинтересовалась Маша. – И если поедем, то куда?

– Кстати, вопрос серьезный, – подхватил Женька. – В московском метро всегда было полно милиции. Не думаю, что метро этой Москвы, чем-то отличается от нашего.

– Мне все время кажется, – пожаловалась Маша, – что все это какой-то гигантский розыгрыш. Другой мир, СССР… Как это может быть?

– Не знаю, – сказал Никита. – Но мы и в самом деле не у себя. Гляньте-ка вот туда, – и он показал глазами на крышу пятиэтажного дома через дорогу.

– «Народ и партия – едины», – прочла Маша негромко. – Да уж. А… зачем?

– Что «зачем»? – не понял Никита.

– Зачем это здесь написано?

– Как напоминание, наверное, – вздохнул Женька. – Чтобы народ не забывал о своем единстве с партией. Ну и партия… соответственно.

Машину они поймали на Комсомольском проспекте. Это была грязноватая «девятка» темно-синего цвета, водитель которой, полноватый мужчина лет сорока, согласился подбросить их до Парка Горького за десятку. Никто не знал, много это или мало по нынешним деньгам, поэтому согласились, не торгуясь.

– Слышали? – бодро осведомился хозяин «девятки», как только все сели, и «жигуль» тронулся с места. – В новостях уже с самого утра сообщили. И, главное, близко совсем от моего дома!

– Э-э, – охотно подхватил разговор Женька, – честно говоря, командир, мы не в курсе. Не слушали новости еще сегодня. А что случилось-то? Опять, небось, убили кого-нибудь?

– Ха! Убили… Фугас рванули! Ночью. Ментовский «уазик» и «Тигр» – в металлолом. Пять трупов!

– И «Тигр»? – не поверил Женька. – В металлолом?