Страждущий веры
Шрифт:
В единственной комнате на дощатом полу возились двое маленьких мальчишек. Старший строил пирамидку из камешков и веточек, а младший на коленках ползал рядом. Увидев незнакомцев, старший оробел и сжался. Младший, улучив момент, выдернул снизу камушек. Хлипкое строение рухнуло, и старший громко разрыдался. Младший настолько был увлечён своей находкой, что не обращал внимания ни на гостей, ни на плачущего брата.
— Норборг, хватит ныть! — прикрикнула целительница. — Бери Эглаборга и идите в свой закуток — у меня работа.
Потирая
Вейас неуютно передёрнул плечами. Женским способностям доверия мало. Какое тут врачевание, когда за сопливой мелкотой смотреть нужно? Но судя по ауре других целителей в округе не наблюдалось.
Женщина уложила раненого на кособокую лежанку, укрытую свежей простынёй. Умелые руки запорхали над раной, полился речитатив целительного заговора. Когда кровь остановилась, женщина сняла с раненого рубашку и задвинула стоящую рядом ширму. Наверное, любопытные взгляды отвлекали её от работы.
Йорден пришёл в себя и первое время сидел на полу, бестолково глядя в потолок, а потом подскочил и накинулся на слугу:
— Ты же сказал, что мы справимся!
— Я сказал, что мы справимся, если будем вести себя разумно. Извините, но то, как мы вели себя там, вряд ли можно назвать разумным, — развёл руками здоровяк и тут же схлопотал знатную оплеуху.
Он не шелохнулся, только взгляд стал пустой, а глаза почти прозрачные, как будто через воду горного ручья смотришь.
— Твоя забота была приглядывать, чтобы никто не погиб. Мы на тебя надеялись. Ты виноват, ты! — орал Йорден так, что закладывало уши.
Вейас с негодованием выдохнул. Почему простолюдин должен был смотреть за тремя прошедшими испытание Стражами? По-хорошему, битвы с демонами вообще не его забота, он не рыцарь! Да и в Кодексе, который даже Вейасу в голову вдолбили так, что он ночью мог его процитировать, ясно сказано: помогай во время битвы другим, но полагайся только на себя. Впрочем, Вейас прекрасно понимал, что слуга мог защитить и Дражена, и его раненого товарища, только предпочёл спасти Вейаса и попробовать достучаться до Лайсве.
— Не кричите, он уснул, — таким же строгим тоном, как выговорила своему сыну, целительница укорила Йордена, выглянув из-за ширмы. — Потерял много крови, но если удастся избежать заражения — жить будет. Кто следующий, вы? — она недвусмысленно покосилась на пропитавшуюся кровью одежду слуги.
Вейас в который раз подивился, как здоровяк держится на ногах с такими ранами.
— Я не буду за него платить! — презрительно бросил Йорден. — Пускай подыхает под забором, как собака. Он только этого и заслуживает.
Женщина недобро сощурилась и упёрла руки в бока.
— Не стоит беспокоиться, добрая госпожа, на мне и заживает, как на собаке, — будто извиняясь за глупость Йордена, улыбнулся слуга.
— Я не могу оставить раненных без помощи. Если я нарушу священную
Вейас не смог больше выносить это унижение:
— Подлатайте его, я заплачу.
Женщина кивнула и увела слугу за ширму. Йорден буравил затылок Вейаса негодующим взглядом. Но молчал. По крайней мере, за это Вейас был ему благодарен.
Вскоре слуга вышел из-за ширмы с перевязанным белой материей плечом и головой. Целительница вручила ему туесок с мазью и какие-то травы. Второму, сказала, придётся задержаться тут на пару недель, прежде чем он сможет встать на ноги.
Разумно. Да и судя по тому, насколько лучше стал выглядеть слуга, со своими обязанностями женщина справилась достойно. Вейас отсчитал установленную орденом пошлину за лечение одного раненого, накинул пару медек сверху и со словами благодарности вложил в раскрытую ладонь целительницы.
— А я платить не буду. Раз долг-клятва, пускай всё за так делает, — заартачился Йорден, сложив руки на груди.
Губы женщины сжались в тонкую полоску. Не было в целительнице подобострастия простолюдинов, она знала орден изнутри, не боялась и не восхищалась. Просто смотрела разочарованно, бессильно, презрительно. Теперь Вейас понимал значение её безрадостного вздоха во время приветствия.
— Ну чего? — выкрикнул Йорден, затравленный тяжёлыми взглядами. — Да плевать, что у неё дети малые голодными останутся. Нечего было голытьбу рожать!
Вспомнилось, как Вейас вот также не чурался обирать и обманывать селян, чтобы раздобыть денег. Сестра, должно быть, видела его таким же мерзким, жадным и отвратительным, каким он сейчас видит Йордена. Вейас снова полез в кошель дрожащими руками. За двоих обычно дешевле обходится, но... плевать! Он обсчитался, кажется, не в свою пользу. И мало, очень мало осталось, но нет... если такими крохами можно откупиться за то, что он творил раньше, то пускай хоть всё заберут. Он не будет таким, как мудозвон Йорден. Никогда!
Целительница не взяла ни одной лишней монеты и, осенив их знамением божественной воли, проводила на улицу:
— Добрые духи вам в помощь, — бросила она с порога и ушла заниматься домашними делами.
По дороге на постоялый двор Йорден пытался стребовать возмещение ущерба от потери Дражена. Надо же, оценил жизнь «лучшего друга» в несколько золотых. Жадная убогая скотина! Если бы у Вейаса были эти несколько золотых, то точно бы швырнул их в напыщенную рожу.
На постоялый двор пришли глубокой ночью. Хозяин, заспанный, в пожелтевшей от старости ночной рубахе и несуразном красном колпаке, понося их забористой бранью, отпер лишь через десять минут. Не обращая внимания на его недовольство, они поднялись в комнату ищеек.