Стражи Армады. Охота на зверя
Шрифт:
Клапан лежал возле броневика не шевелясь. Мёртв? Возможно. Огромный, неповоротливый детина, он не смог бы спрятаться в траве. Чуть поодаль, в зарослях тальника, заметил затаившегося снайпера. Если бы не чернело цевьё винтовки, нипочём бы не разглядел в сплетении сухой травы и веток аккуратный холмик. Вот оно, значит, как. Пришли, постреляли моих ребят и теперь ждут нас с профессором.
Версию, что трое незнакомцев – мародёры, решившие угнать дорогостоящую технику, отмёл сразу. Нет же, это профессионалы! От ярости забыл про аномалию за спиной, «Камень», Шилова, про беготню по странной комнате. Нож послушно лёг в ладонь. Эй, снайпер,
Я давно заметил, что ярость придаёт сил. Мешает действовать аккуратно – это да, но силы и решимости прибавляется стократ. Поудобнее перехватив нож левой рукой, автомат правой, двинулся вдоль дороги, через кустарник.
За позицией снайпера – «энерго». Мощная. Не то чтобы близко, но разрядом шарахнет так, что в радиусе метров полста всё живое поджарится.
Прокрутил в уме свой короткий, но действенный план: кидаю в аномалию нож, она срабатывает и убивает стрелка, потом срезаю двух других.
Замах, бросок.
Нож с чёрной тряпицей, примотанной к ручке, просвистел в воздухе и воткнулся в траву позади противника. Тот дёрнул головой, попытался обернуться на звук, но куда там. Голубоватая молния ударила от земли в месте падения ножа, взвилась ломаной линией вторая, за ней – третья. И уже она ткнулась в спину находящегося в засаде. Человек выпустил из рук винтовку и поселился в моей памяти. Всё произошедшее заняло две-три секунды.
А я вернулся к дереву, залёг. Здесь, у самых корней, мои бойцы вчера припрятали небольшой подарочек – осколочную гранату. Сталкерская привычка – оставлять тайники с боеприпасами и оружием в разных местах Зоны, чтобы в нужный момент удивить врага. Пошарил рукой – есть, вот она, ребристая рубашка.
Двое в сферических шлемах бежали к успокаивающейся аномалии. Выдернув кольцо, зашвырнул гранату им за спины, чтобы осколками не покалечило Клапана, если здоровяк всё ещё жив.
Громыхнуло. Несколько коротких очередей, одна длинная, до сухого щёлканья бойка – и в моей памяти ещё пара безликих мертвецов занимает свои места.
Выждав с минуту, пока аномалия окончательно успокоится, перезарядил автомат и двинулся к броневику. Обладатели красивых шлемов не добежали до него метров двадцать. Один из них был мёртв – изодран пулями. Второй ещё корчился в конвульсиях, что-то хрипел. Я прошел мимо. Важнее было узнать, что с моим другом.
Надеялся до последнего. Когда склонился над Клапаном, сразу же заметил, что камуфляж на животе залит кровью. Когда друг захрипел, я возликовал – живой! Главное, живой, а до врачей я его довезу. «Тигр» – машинка резвая, успеем. В Надеждинске будем через…
А потом я увидел его глаза. Затуманенные, белёсые.
– Жу-р-р-ра, – вырвалось из побелевших губ Клапана, и я до боли стиснул зубы, чтобы не закричать.
Чёрт возьми, это я оставил ребят тут! А ведь здоровяк мог жить.
– Ты «язвенник», старик… – произнёс сквозь слёзы и не узнал своего голоса.
Автомат поднимал медленно, словно надеялся, что друг воскреснет. Но этого не случилось. Пуля в голову – всё, чем я мог ему в последний раз помочь…
Близость аномалий сделала своё дело. Крепкий парень, срезанный пулей, истёк кровью и превратился в безмозглую нежить.
Отерев слёзы рукавом, поднялся и подошел к телам автоматчиков. Для верности сунул ствол «Вала» в расколотый шлем мертвеца, пустил пулю, подошел ко второму, дергающемуся, агонизирующему. Присев рядом, принялся шарить у него в карманах. Никаких опознавательных знаков, никаких документов, лишь ворох фантиков от ирисок «Кис-кис». Это было последней каплей. Пока Клапан истекал кровью, эта мразь жрала конфеты! Приторно сладкие, склеивающие челюсти…
Я откинул матово-чёрное забрало шлема, и с минуту смотрел в раскосые глаза, полные боли и ужаса.
– Боишься? Правильно, бойся.
Умирающий зашевелил губами, когда я разжал кулак и ему на лицо высыпались конфетные фантики.
Добивать его я не стал. Может, именно об этом пытался попросить несостоявшийся убийца, но лёгкой смерти он не был достоин. Автоматчика ждали долгие страдания.
Бакс и Клюв явно ушли прежде, чем появилась эта троица, иначе приняли бы бой. А раз никакой стрельбы не было, значит, нападавшие дождались, пока Клапан останется один, и убили его. В надежде, что ребята отзовутся, коснулся гарнитуры, переводя её в активный режим:
– Бакс, Клюв! Ребята, вы куда подевались? Клапана убили. Парни, вы где?
Никто не ответил. Мужики просто исчезли, растворились на просторах Зоны. Хотелось верить, что они заплутали, попали в сектор, где нет связи. Но ведь не могли же потеряться на открытой местности! Ладно, эти двое с автоматами не заметили меня, бегущего от здания, прозевали, но разве я сам не увидел бы идущих по низине людей? Увидел бы. Обязательно увидел.
– Зона, ты мне мстишь?
И снова тишина. Ни единого шороха, ни единого отдалённого выстрела.
– Тварь ты! Скольких уже забрала!
На сей раз Хозяйка отозвалась – в нескольких метрах от броневика ожила аномалия, зашипела, а потом послышался характерный свист, заслышав который любой здравомыслящий сталкер падает на землю, что я и сделал. Нужно было сразу проверить тело снайпера, а теперь поздно. Приподнялся на локтях и пополз под днище броневика, понимая, что сейчас рванёт…
У снайпера при себе была противопехотная мина. Одна из тех, которые сталкеры называют «шипучками» за характерный звук, который она издаёт, попадая в аномалию. Видимо, рюкзак у таившегося в зарослях стрелка стоял слишком близко, и когда я спровоцировал «энерго», метнув нож, его затянуло в самую сердцевину. А в пасти у этого порождения Зоны привычные «монки» ведут себя всегда одинаково – начинают шипеть, а потом взрываются. Но это ещё не самое страшное. Многим хуже, что пламя взрыва способно разогреть воздух вблизи аномалии. И вот тогда уже она начинает вести себя непривычным образом – закручивается в огненный смерч, срывается с места и принимается пожирать всё, что может служить для неё подпиткой – деревья, дома, людей. Словом, всё, что в себя затягивает. Однажды я своими глазами видел, как вот так же поглотило армейский Ми-8. Винтокрылую машину долго корёжило в огненном вихре, а потом разорвало на тысячи мелких деталей.
Позади гулко хлопнуло. Могучий «Тигр» качнуло, по броне застучали осколки. В ужасе я обернулся, успев увидеть момент рождения вихря. Из сердцевины аномалии взмыли плети голубоватых молний, обвили огненный столб, закружились, образуя гудящий смерч. Броневик раскачивался и вот-вот должен был оторваться от земли, чтобы влететь в жадную пасть. Я чувствовал запах горелого мяса, ощущал, как опаляет волоски на руках, как щиплет глаза. Прополз под днищем «Тигра», поднялся на ноги и бросился бежать. Автомат из моей руки вырвало и унесло в пламя. С рёвом аномалия захлестнула машину, разбирая на запчасти, и потянулась за мной.