Стражи границы
Шрифт:
Слуга поднес мне напиток в золотом кубке на серебряном подносе, богато украшенном драгоценными камнями. Я хотел было его взять, как вдруг вспомнил, что служанка в доме махараджи Шри-Ланки Ракета Кумара отпила из моего стакана, прежде чем подать его мне. Императорский же слуга воротил от напитка нос. И для какой-то надобности нацепил перчатки. Это при такой-то жаре!
— Испей, — приказал я, вспомнив прочитанный в детстве исторический роман.
Слуга побледнел, неловко повернулся и уронил стакан на пол. Всеволод невольно охнул, Пушьямитра встрепенулся и угрожающе взялся за кинжал длиной, этак, с руку. Его охрана, в свою
— И какого ракшаса все это значит? — негромко, но вежливо поинтересовался я.
Пушьямитра бросил на меня тревожный взгляд, а Патнешвари визгливо рассмеялся и извинился.
— Простите, ваше величество, ничего личного. Я просто хотел понять, король вы, или ловкий самозванец. Должен заметить, вы ведете себя как настоящий король.
— А если бы я не был королем?
Император равнодушно пожал плечами.
— Все равно, за самозванство полагается казнь.
Мой названный сын обеспокоился всерьез, хотя и оставил кинжал. Он прекрасно понимал, что бхаратских обычаев я не знаю, а мои хамские манеры могут, как выручить меня, так и наоборот, подвести под монастырь.
— Я думал, что моего ручательства достаточно, ваше величество, — высокомерно заявил он.
— Ты здесь по другому делу, как я понял, сын мой, — голос Патнешвари звучал все неприятнее и неприятнее с каждой произнесенной фразой. Высокое искусство, надо признать!
— Я тоже, — вмешался я, вставая и подавая руку жене, помогая ей встать. — А так как мы и так потеряли достаточно времени, то давайте завершим дела, и не будем тратить наше драгоценное время, и не будем отнимать у вас ваше. Хотя, может быть вы и не испытываете уважения и к этим вещам тоже. Итак, ваше величество, мой названный сын прибыл сообщить вам о своей женитьбе на хайдарабадской княжне Гите. Ты, кажется, говорил, что император должен подписать брачное свидетельство, сынок? Будьте столь любезны, ваше величество. Где твои бумаги, Митра?
Пушьямитра вложил брачные свидетельства в мою протянутую руку, я вытащил из кармана автоматическую ручку и подошел к императору. Не знаю, как принято решать подобные вопросы в Бхарате, а в Верхней Волыни они, и правда, решаются приблизительно таким образом. Я, конечно, не имею в виду моего бестактного замечания о бездарно потраченном времени. Но меня можно простить — все ж таки не каждый день меня пытаются отравить лимонадом в золотом кубке, да еще и на серебряном подносе.
Судя по реакции присутствующих, я нарушил все правила этикета, какие только существовали. Я даже поежился от нарастающей волны гнева. Сам я магию применять не решался. Берег силы на тот случай, если мне придется воздействовать на волю Патнешвари.
Император неожиданно легко согласился.
— Вы правы, ваше величество. И время у нас, в Бхарате, ценят не меньше чем у вас… Как махараджа Махараштры назвал ваше княжество?
— Королевство Верхняя Волынь, — я подал бумаги и показал. — Подпишите, пожалуйста, вот здесь, ваше величество.
Патнешвари взял мою ручку и принялся подписывать бумаги. Подписав все три экземпляра, он в притворном отчаянье приложил руку ко лбу.
— Я опять не помню, куда я положил свою печать!
— Ничего страшного, ваше величество, воспользуйтесь той, что носите на цепочке, на груди.
Император невинно улыбнулся.
— О, и правда, это она!
— Где здесь старший писец? — деловито поинтересовался я. — Или кто ведет журнал регистрации исходящей корреспонденции?
Пушьямитра поманил к себе одного из присутствующих, тот послушно подошел, что-то пометил на бумагах, сделал запись в журнале, который он держал подмышкой и вернул их мне. Я автоматически сжал их.
— Благодарю вас, ваше величество, господа, — я поклонился, правда, скорее, в стиле Верхней Волыни, — Не смею дальше отвлекать вас от ваших заговоров. Желаю всем приятно провести вечер!
Император, было, встал, потом встретился взглядом с Пушьямитрой, махнул рукой и сел.
— Прощайте, ваше величество, до свидания, дети мои. Надеюсь еще увидеться с вами до вашего отъезда из Паталипутры.
— Боюсь, что на этот раз не получится, — возразил махараджа, — Я должен проводить своего названного отца в Калькутту, а он уезжает уже через три месяца.
— Вечно все делаете в спешке! Ну что за молодежь пошла! — воскликнул император, быстро встал и вышел из зала.
Я, грешным делом, думал, что вот теперь нас точно растерзают. Но нет, императорские придворные кинулись поздравлять Пушьямитру и Гиту с заключенным браком, и с тем, что они так быстро закончили дела у императора. Несколько человек даже извинились передо мной, сообщив, что император уже два дня, как не в духе, а до этого просто свирепствовал.
Я переглянулся со Всеволодом и мы с ним дружно пожали плечами.
— Что ж, в чужую империю со своей конституцией не ходят, — философически заметил я, — Можно уже идти, Пушьямитра?
— Идемте, отец мой. Нет, господа, мы, и правда, не можем остаться на обед. Вряд ли отец получит от этого удовольствие, после этого инцидента, с лимонадом. А я бы хотел порадовать его перед отъездом в Калькутту.
Глава 21 Расставаясь, думай о следующей встрече…
Через несколько минут мы, всем нашим отрядом, уже шли по улицам города.
— У вас интересные обычаи, — говорил я Пушьямитре.
— Отец мой, я чуть с ума не сошел, когда понял, что это ничтожество вознамерилось отравить вас! Потому-то он и был потом таким сговорчивым — испугался, что разозлил меня. Император старается не связываться с махараджами, особенно если за плечами у этих махараджей такие княжества, как Махараштра, или Хайдарабад.
— А если бы он все же отравил меня?
Пушьямитра пожал плечами и невесело усмехнулся, — Извинился бы и сказал, что вы — самозванец. Настоящий, де, король, никогда не примет бокал, если из него не отпил слуга. Кстати, отец мой, как вы догадались? У вас же нет такой привычки?
— Ты знал, что он мог травануть меня?
— Нет, отец мой, клянусь, нет! Если бы знал, то предупредил бы вас, а то и сам бы вмешался в нужный момент. Неужели после всего, что было, вы считаете, что я способен предать вас?
— На то ты и князь, — я пожал плечами, потом увидел изменившееся лицо Пушьямитры и взял его за руку. — Не сердись, сынок. Я не считаю тебя способным на предательство. И никогда не считал. От тебя я жду скорее удар мечем в грудь, чем ножом в спину. То есть не я, конечно, а так, в принципе.