Стражи утраченной магии
Шрифт:
Шри повернулась к Джессану.
— Знаешь ли ты, почему стражники преградили тебе путь?
Джессан покраснел; его лицо приобрело цвет тлеющих углей.
— Я… да, — ответил он после недолгих усилий. — Думаю, что знаю.
— Когда стражники посмотрели на тебя, они увидели некий изъян в твоем духе. Я знаю, поскольку видела то же самое. И рана находится не здесь.
Шри коснулась рукой его сердца. Прикосновение было нежным и в то же время болезненным, ибо его тело вздрогнуло.
— И не здесь, — продолжала она, слегка притронувшись ко лбу Джессана своими пальцами с длинными ногтями. — Подними руки.
Джессан поднял руки ладонями вверх.
— Вот где находится изъян, — сказала Шри, указав на правую ладонь. Ее она касаться не стала.
Джессан непроизвольно стиснул пальцы, как будто ладонь и впрямь была изранена, хотя на ней не было даже крошечной царапинки.
— У меня есть нож, порождение Пустоты, — сказал Джессан. Глядя Шри прямо в глаза, он без страха раскрывал ей душу. — Нож я забрал у того, кто тоже порожден Пустотой и кого называют врикилем. Я знал, что этого нельзя делать. Дворф меня предупреждал, а потом и умирающий рыцарь. Но мне понравился этот нож, и я не стал их слушать. Я знал, что этого делать нельзя, — повторил Джессан, — но я не знал, что нож несет в себе зло. Ты должна мне поверить. — Джессан вздрогнул и стиснул кулаки. — Я не знал, что он сделан… из человеческой кости. Теперь знаю. Я больше не хочу ни притрагиваться к этому ножу, ни видеть его. Я хочу навсегда от него избавиться.
— Один из врикилей гонится за нами, чтобы забрать нож, — добавил Башэ. — Бабушка видела его в огне и нам показала. Джессан его тоже видел.
— Такой нож называют кровавым ножом, — пояснил Арим. — Он наделен силой Пустоты. Башэ прав. Их действительно преследует врикиль.
— Получается, что я подвергал опасности тех, кого мне поручили охранять, — сказал Джессан. — Я уже не знал, что делать дальше. Я пошел сюда в надежде, что боги возьмут и уничтожат этот нож.
— Сейчас мы увидим, согласны ли боги принять его. — С этими словами Шри указала на жаровню с мерцающими углями. — Брось нож в священный огонь, Джессан.
Джессан вытащил нож из мешка, с отвращением держа его в руке и вместе с тем горя желанием избавиться от опасного предмета. На фоне красноватого мерцания углей нож светился каким-то дьявольским белым светом. Осторожно держа его в руке, Джессан подошел к жаровне и попытался бросить нож на горячие угли.
С поразительной быстротой костяное лезвие, словно лента, обвилось вокруг его ладони.
Джессан в ужасе задышал через рот, и воздух со свистом проходил сквозь его стиснутые зубы. Он негромко вскрикнул и попытался стряхнуть нож в жаровню, но не смог. Нож не просто прилип к нему. Всем своим поведением он показывал, что Джессан является его узником, подвластным ему существом.
Вскрикнув от боли, Джессан отдернул руку. Как только нож оказался на достаточном расстоянии от пламени гнева богов, лезвие обрело свой прежний вид.
Вздрогнув, Джессан швырнул нож на пол.
— Я должен избавиться от него! — глухо повторял он, с отвращением глядя на нож. — Если боги не хотят его взять, я выброшу его в Редешское море.
Шри покачала головой.
— Море не настолько глубокое. И океан не настолько глубок. У каждой бездны есть дно. Такой предмет, как этот, нельзя потерять, потому что он хочет, чтобы его нашли. Другие врикили знают, что этот нож продолжает существовать, и потому, не жалея сил, ищут его. Нож может запутаться в рыбачьих сетях. Или же морская волна поднимет его со дна и швырнет на берег, и там его найдет какой-нибудь малыш, пришедший собирать ракушки. Нож обретет нового хозяина, невинную жертву, даже не подозревающую о том, какое зло таится рядом. Ты этого хочешь?
Джессан покачал головой. Он как будто вживе слышал голос дяди. Нужно уметь отвечать за свои поступки. Только трус пытается переложить вину на чужие плечи или открещивается от содеянного, боясь возмездия. Но еще трусливее — на глазах у врага бежать с поля боя.
— Я знаю, Джессан, оставить нож у себя после всего, что ты увидел и узнал, — это требует мужества, — сказала Шри. — Но я верю, что ты обладаешь таким мужеством.
— Сам я этого не знаю, — тихо сказал Джессан, содрогаясь от душевной боли. — Каждую ночь я вижу эти глаза, слышу топот копыт. Каждую ночь — один и тот же вопрос: удастся ли глазам меня найти? И копыта с каждой ночью стучат все ближе. Самое скверное, что я навлекаю беду на тех, кого должен был защищать.
Джессан расправил плечи.
— Моя ноша — мне ее и нести. Нож я оставлю у себя, но я покину своих друзей, чтобы не мешать их путешествию. Я вернусь к своим соплеменникам.
— Нет, Джессан, — перебил его Башэ, — ты не можешь так поступить. Мы оба избраны. Разве ты забыл? Мы оба. Я не боюсь опасностей. Честное слово, не боюсь.
— Ты уже не маленький, Башэ, чтобы не понимать простых вещей. А продолжаешь твердить глупости.
— В таком случае нам придется посчитать глупыми и богов, сделавших свой выбор, — сказала Шри. — Вас обоих соединяет нить, сплетенная из света и тьмы. Без одного нет другого. Так должно продолжаться до конца вашего путешествия.
— Наверное, я тебе просто надоел, Джессан, — весело проговорил Башэ.
Джессан не улыбнулся. Лицо его оставалось мрачным, глаза — потухшими.
— Боги ответили на твой вопрос? — неожиданно спросила Шри, поворачиваясь к Ариму.
— Да, Дочь Богов, ответили.
— Ты будешь сопровождать своих гостей туда, куда им необходимо добраться?
— Да, Дочь Богов, я буду сопровождать их и защищать.
Услышав эти слова, Джессан насмешливо скривил губы. Молодой воин искоса поглядел на хрупкую фигуру ремесленника и его тонкие руки, привыкшие рисовать птиц и бабочек на воздушных змеях. Джессан промолчал, однако про себя подумал, что на его плечи ложится еще одна ноша.
— Да пребудут с вами боги, — сказала Шри. Она сняла с пальца кольцо и подала его Ариму. — Отнеси это чиновникам эльфов. Они не станут чинить вам препятствий для въезда в Тромек.
Арим был искренне благодарен принцессе, поскольку на ее кольце была королевская печать и это существенно облегчало дело.
— Перед тем как уйти, я осмелюсь попросить еще об одной милости богов.
— О какой же? — В мягких глазах Шри отражалось сияние углей.
— Я прошу богов простить меня за то, что усомнился в их мудрости, — смиренно произнес Арим.
— Ты прощен, — ответила Шри.
ГЛАВА 27
Переправившись через речушку Набир, что вытекала из Редешского моря, Вольфрам с Ранессой поехали вдоль нее на юг, к берегам другого моря — Каларского. Путешествие было спокойным, а что касалось Вольфрама — на редкость спокойным. По пути им не встретилось ни души, и это в самый разгар лета, когда лучшего времени для путешествий не придумаешь. С каждой милей, приближавшей их к промежуточной цели — карнуанскому портовому городу Карфа-Лену, — Вольфрам все больше рассчитывал встретить настоящих попутчиков. Но дни проходили за днями, а они с Ранессой по-прежнему оставались единственными всадниками на дороге. Недаром говорят: вместе и путь короче. Никогда еще дворфу так не хотелось, чтобы этот путь поскорее окончился.