Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли
Шрифт:
— Увы и ах! — поддакнул Кирилл разгневанной старушке. — Ирма Генриховна, родная, идите спать. И простите нас… за нашу бессонницу. Игнат Платонович, — не забыл он и о втором пострадавшем. — Как вы себя чувствуете? Может, приляжете. Прямо тут в гостевой. Не хочу отпускать вас домой без провожатого: мало ли что. А сам проводить не смогу. Сами понимаете, — демонстративно покосившись на Юльку, пояснил он: дескать, эту оригиналку одну не оставишь.
— Прилягу, — со вздохом признал его правоту бедолага, стараясь смотреть мимо чуть не укокошенной
Вздохнул и потелепался в сторону гостевой комнаты первого этажа, куда Юлька за три месяца ещё ни разу не заглянула. Странновато для хозяйки дома — кольнула её очередная неуютная мысль. Зато для гостьи в самый раз.
Остатки ночи прошли спокойно. Весь дом спал, а Юлька караулила ящерицу в сопровождении очередного убийцы. Который — вполне возможно — дрых под боком. У неё даже глаза не слипались, чувствуя ответственность за жизнь хозяйки.
Вдосталь накрутившись и смяв постель, она перебралась на угловой диван, отгородив его ширмой. Включила ноутбук и принялась копаться в груде инфы, выскочившей на приманку «белая ящерица». Затем поочерёдно вбивала в командную строку «глюки», «привидения», «приметы», «сон наяву» и прочую белиберду.
Присосалась к монитору, настырно выискивая хотя бы намёк на упоминание о её хвостатой липучке. Даже среди демонов и всяких там джинов с ифритами. Не говоря уж о неисчислимой славянской нечисти, включая экземпляры братских народов России. Ей предлагали на выбор любого из тех, кто способен нанести ущерб здоровью — если, конечно, повезёт его встретить. Не больно-то они публичные твари: днём с огнём не сыскать.
— А её нигде нет, — разочарованно пробухтела Юлька, откачнувшись на спинку дивана.
И посмотрела на жалюзи, подсвеченные снаружи тяжёлым тусклым светом фонаря.
Сидевшая на ночнике ящерица тоже повернула головку в сторону окна. Покрутила ею, пытаясь разглядеть нечто, заинтересовавшее жертву её домогательств. Недоумённо глянула на Юльку и вопросительно кивнула: дескать, что там?
— Не твоего ума дело. Крыса! — непроизвольно вылетело из неё змеиным шипением.
Белая пакость хлестнула по изогнутой шее ночника плетью мигом скрутившихся хвостов — остальные встали над ней частоколом вопросительных знаков.
— Ты мне надоела, — предупредила Юлька, стараясь придать голосу ледяное безразличие неоспоримой хозяйки своей судьбы. — Хочешь убить? Так вперёд. Таскаешься за мной, как дура. Людей подставляешь. Ты подумала, что будет с Игнатом Платоновичем? А с Вадюлей? А с остальными?.. Хотя я их не знаю.
Качая головкой из стороны в сторону, ящерка с любопытством слушала отповедь — будто и вправду что-то понимала. Или, как минимум, наслаждалась звуками человеческого голоса.
— Изыди! — шикнула на неё Юлька, закрыв ноутбук.
В душе нарождалась отчаянная острая злоба на эту сволочь. Вот, за что ей всё это?! И почему именно ей? Что, на свете перевелись мерзавцы, от которых мир не грех избавить?
— Будешь доставать, сама повешусь, — мстительно прошипела Юлька. — Назло тебе. И никаких договоров подписывать не стану. Тем более кровью. Рожа треснет! Лучше потерпеть и в рай. Поняла ты, подлюка? Типическая сволочь!
Ящерка поняла. Невозмутимо кивнула и скрутила из хвостов нечто, подозрительно напоминавшее кукиш. Или воображение разыгралось — отмахнулась Юлька, потягиваясь.
Она решила чуток полежать. Упала на бочок, натянула на себя плед. И мигом вырубилась… Чтобы очнуться в какой-то… судя по всему, хижине. Длинной и узкой, как пенал. С прямоугольными дырами под самым потолочным настилом — разглядела Юлька, благо из окон-щелей поступал дневной свет. Настил перекрытия был не бревенчатый или брусовой, а из какого-то бамбука. Или что-то вроде того.
Стены из неровных серых кирпичей, начинённых соломой, кончики которой торчали во все стороны. Значит, кирпич не обжигали — безотчётно подумалось Юльке. Откуда столь экзотические познания? А чёрт их знает. Просто пришло на ум.
Она поправила лезущую в глаза прядь и замерла. После чего растерянно покрутила перед глазами кистями рук: не померещилось. Руки явно детские, и явно не знавшие тяжёлой работы — отчего-то пришло на ум несвойственное её времени замечание. Во всяком случае, для её социума, где детский труд уголовно наказуем.
В принципе, руки, как руки — только чересчур уж темнокожие. Да ноготки странноватые: пластины слишком узкие и длинные — смотрится пугающе неестественно. Отросли где-то на пару миллиметров, но заострены так, будто их нарочно затачивали. И чуть загибаются. Это больше похоже не когти — подумала Юлька, машинально отряхнув платье.
Верней, наволочку — сделала она следующее открытие, разглядывая напяленный на неё белый балахон. До торчащих костлявых детских коленок. Подняла руки: два примитивных прямоугольника, сшитых по бокам. Ни пояса, ни украшений.
Продолжила исследовать себя ниже: на узких ступнях длинные пальцы с такими же, как на руках, узкими ногтями. Обувка представляет собой сланцы на деревянной подошве. Державшие их кожаные облезлые ремешки обвивали ноги почти до самых колен. Прелестно — сыронизировала Юлька, потоптавшись на земляном полу хибары. Кто-то проделал то же самое на крыше — на голову посыпалось.
Она машинально прикрыла её руками. Затем ощупала: на голове наверчено нечто путаное из длинных жёстких волос. Оттянула болтающуюся на шее прядь: чёрная, как смоль. Тёмная жёсткая растительность и жара прочно ассоциировались с чем-то пустынным и арабским.
Может, прежняя инкарнация — пришло в голову мало-мальски правдоподобное объяснение неправдоподобного факта. Ибо Юлька чётко осознавала, что вся эта бредятина ей снится. Раз подобных книг она в последнее время не читала — лет этак пятнадцать — значит, не отпечаток переваренного впечатления. Да и фильмов на подобную тему не смотрела. Даже новостей про ближний восток — как, впрочем, вообще никаких новостей. Примерно, года три.