Стрельцы у трона
Шрифт:
Как только Наталья с сыном и пасынком показались на площадке крыльца, их так и шатнуло назад ударами ветра, кидающего тучами пыли в лицо. Но царица словно и не замечала ничего. Только прижмурила глаза и направилась прямо к каменному барьеру, который невысокой и довольно широкой стеной обошел всю площадку.
На этой стенке, доходившей до половины роста человеческого, обычно устанавливали полковой барабан дежурных полков при особом часовом для подачи сигналов всем караульным во дворце. Ветром барабан давно снесло вниз.
Как раз в это время, когда Наталья с сыновьями появилась на крыльце, на площади пронеслась весть:
– - Царевна Софья у Аптекарской лестницы угощенье поставила гостям... Три бочки пенного пива поставлены. Пей, сколь много душа просит...
Самые бесшабашные головы кинулись на зов. Задние ряды поредели. Остались впереди люди, убежденные, что во дворце действительно совершилось преступление, желающие произвести свой суд и расправу с злодеями царскими. Поэтому, как только показалось большое шествие на верху Красного крыльца, стрельцы сами стали укрощать друг друга:
– - Тише, не галдите... Идут... Бояре, кажись, нос показали... Гляди, никак, и святейший сызнова с ими... Да и царица сама... Не обманули бояре. Сказали, что выйдет... царя-де приведет с братом... Вот и есть она.
Хотя было довольно темно от бури, но кто из стрельцов не знал наряда государыни-царицы? И все невольно притихли.
Когда же по сторонам Натальи обрисовалось два детских облика, удивление стрельцов выразилось новыми криками:
– - Гляди, никак, сам царь тута... И царевич с им... Гляди, братцы... Глаза отводят... Удушен царевич... А энто -- другой хто?..
– - Молчите... Царица говорит, никак. Не галди, ребята... Слушать дайте.
Как можно больше напрягая голос, чтобы ее услышали внизу, несмотря на шум ветра, Наталья заговорила к стрельцам:
– - С чево мятеж затеяли, стрельцы государевы? Вам ли так делать надо? Пошто крамолу сеете по земле, врагам царства радость даете?.. Ложные вести поведали вам. Вот оба они, государи, живы и здравствуют. И Петр Алексеич, царь-государь, и брат ево, царевич Иван Алексеевич. Глядите, коли не верите... Вот...
По знаку Натальи Михаил Алегукович Черкасский и Борис Голицын поставили обоих братьев на самый каменный барьер -- так, что со всей площади стало видно.
– - Царь... Это царь наш малолетний, Петра Лексеич... Видим, знаем... Гляди, братцы, он!
– - закричали передние стрельцы остальным.
И даже в этом мглистом освещении издалека все узнали своеобразную фигуру, поступь и стать отрока-царя.
– - А вот другой хто -- не знаем, -- опять закричали вожаки.
– - Може, он -- и не он. Не часто видали батюшку царевича Ивана... Попытать бы надо...
– - Попытайте, попытайте, -- подтвердили отовсюду голоса.
А в это же время какой-то дюжий стрелец при помощи товарища уже тащил высокую лестницу, стоявшую у
Два стрельца постарше, видавшие царевича во время торжественных выходов, живо взобрались на самый верх лестницы и, обнажив головы, пристально разглядывали Ивана.
– - Ты, слышь, государь, ты Иван ли царевич? Не извели тебя Нарышкины? Не удушил Ивашко Нарышкин? Ты сам и есть он?
– - Вестимо, я царевич. Кем же мне быть-то? Мужик ты. Я бы тебя! Ишь, напужали у нас всех... Чучелы... Станет дядя Иван душить меня. Пошто?
И царевич носком сапога сбирался ткнуть в лицо бородачу, но тот уже стал спускаться к товарищам вместе со вторым стрельцом.
– - Царевич энто, сам он сказал. Облаял меня государь. Никому быть, как он. Може еще хто попытает, робята?..
Еще несколько стрельцов поднялись один за другим. Иван уж и отвечать не мог спокойно на их вопросы.
– - Провалитесь вы, идолы! Слепы, што ли... Я вон плохо вижу... А то бы уж ткнул вас...
– - Он, он... И слепой, почитай, вовсе... Никому иному быть, как царевич то...
– - стали объявлять люди, побывавшие на лестнице.
– - Нет подмену. Напраслину сказали нам.
Очевидно, в настроении мятежников наступил перелом. Им и страшно и стыдно было всех бесчинств, какие натворили они сгоряча.
Раздались голоса:
– - Помилуйте нас, государи наши, и ты, государыня... Налгано нам. Шли не для мятежу. Ваши царские величества хотели застоять... От изменников оберечь. Помилуй, царь-государь, светик ты наш... Земно тебе бьем челом... Не казни рабов своих...
– - Христос с вами, люди добрые, -- необычно звонким, девическим каким-то голосом далеко в толпу крикнула Наталья, чувствуя, что ее как на крыльях поднимает сознание минувшей огромной беды и опасности.
– - Идите с Богом. Другим скажите, кто еще не знает. Нет на вас вины... Вот сам царь то же скажет...
– - Идите с Господом, -- звонко, тоже свободным теперь, радостным голосом крикнул Петр, -- нет вины на вас. Хто обманул -- те виною...
– - Ништо... Мы и сами с ими разведаемся, -- раздались кой-где голоса.
И с новыми поклонами толпа была готова уже отхлынуть от крыльца и очистить площадь.
Но тут случилось что-то неожиданное.
Братья Толстые, Александр Милославский, Василий Голицын, Куракин и иные сторонники Милославских поспешно прошли на то же Красное крыльцо, как только узнали, что Наталья повела детей.
Когда выяснилось, что стрельцы, стоящие тут, склонны к мирной развязке бунса, часть заговорщиков-бояр двинулась к Софье, в покоях которой сидел и Милославский. А другие, помоложе, попроворней, прямо кинулись обходом на площадь, чтобы подобрать людей порешительнее и не упустить удобной минуты.