Стрелочники истории. Дилогия

Алексеев Вячеслав

– Понял, сделаю.

– Второй момент. Ты в курсе про подземный ход из Слободки?

– Да, Валерий Петрович, мне уже доложили. Может взорвать его? Или пост поставим?

– Взорвать… Взорвать не хорошо. С одной стороны – яма будет, а зачем тебе лишнее укрытие на подступах к стене? С другой – это ж не штурм, когда счет идет на дни и часы. Ну, обвалишь несколько метров туннеля. Пройдет неделя-другая и местные восстановят все, как было. А то и быстрее, поскольку по рыхлой земле копать проще. Есть предложение залить бетоном. Что нам, бетона жалко? Сейчас Дмитрия напрягу и через портал туда раствор выльем. Лаз узкий, мои бойцы обследовали метров на двадцать-тридцать – сначала на карачках, это где деревянные перекрытия и подпорки, а потом и вовсе сужался – просто нора в земле между камнями. Дальше ползком не рискнули, ибо в случае чего – и не развернуться. Так что, думаю, пару цементовозов хватит. Сейчас распоряжусь.

* * *

Дмитрий воспринял приказ найти порталом туннель без энтузиазма.

– В твердой земле портал не открывается, то есть пытаешься открыть, а ничего не происходит. Вот и думай – то ли на три метра ошибся, то ли на три сантиметра.

– Ну ты уж как-нибудь. – просил стоящий рядом Афанасьев. – Вон, и машинки с бетоном подъехали, и бульдозер валун прикатил. Стражники вместе с моими бойцами выступили в оцепление. Самое время эту дырку заткнуть.

К средневековому порталу подошел Саня.

– Проблемы?

– Да, никак тоннель не можем нащупать. – ответил Дмитрий.

– Пробовал от самого входа?

– А как же. Беда в том, что лаз узкий и петляет сильно, а перекрыть нужно где-нить по середине, поближе к стене.

– Ладно, Димон, давай я сам попробую. А ты иди к 93 году, там сейчас пара эшелонов с танками пойдет. И еще, Фролов просил к обеду все начальство у штаба собраться. Какое-то сообщение двинуть хочет. Вам, Арсений Николаевич, было распоряжение прибыть в первую очередь.

– Да? Странно. Что же там может быть? У меня же сейчас вся операция начнется…

– Увы, без понятия. Но что-то очень важное.

Несколько минут ушли на рокировку операторов и вот уже Саня начал двигать портал – от лаза на поверхности и буквально по сантиметрам проникая внутрь, чтобы не потерять ход. Иначе придется все начинать сначала. Беда была в том, что ход располагался с северо-востока на юго-запад, поэтому «зеркало» портала открывалось не перпендикулярно, а наискось. А одновременно «скакать» по двум направлениям вперед-назад и вправо-влево, чтобы поймать следующий кусок «свободного пространства» было сложно. Наконец Саня достиг самой нижней точки и отогнал дыру на несколько метров назад. Афанасьев предположил, что где-то тут, над ними, должна стоять городская стена. Дернули тракториста. Тот, пока Димон, а потом Саня нащупывали лаз, успел задремать под глухой рокот холостого хода. А чего? Солдат спит, служба идет. Проснувшийся красноармеец добавил газу и двинул валун весом под тонну в открывшееся окно. Однако затолкать камень целиком не получилось. Он уперся в противоположную стенку, сломал деревянную обрешетку и замер. Едва тракторист отъехал, Саня закрыл портал, обрубив торчащий в силуре кусок валуна, и тут же открыл окно за камнем. Туда засунули толстый гофрированный шланг и первый цементовоз потихоньку поднял свою бочку. В тоннель неспешно потек раствор бетона. Емкость опорожнилась, на место первого Камаза подъехал второй, но не успел толком начать слив, как раствор потек в силур. Кран тут же перекрыли.

– Все, заполнили дырку под завязку. – сказал Саня, закрывая портал.

Афанасьев в это время рассматривал обляпанный цементом кусок валуна:

– Чистый срез, почти зеркальный, как полированный. Эх, нужно бы еще ближе к выходу камень затолкать, тогда б больше бетона влезло.

– Да ладно, Арсений Николаевич, и так нормально. Если и будет сверху щель, так сантиметров десять-пятнадцать. Только крыса просочится, а люди точно не пролезут. Начнут сверху копать – фундамент стены посыплется. Не, тут не пролезут. Быстрее новый туннель построить, чем этот исправить.

Ну, дай то Бог… Ладно, я в Торжок, начинаем зачистку Слободки. Во сколько нужно к штабу прибыть?

– Фролов просил к обеду. Значит к двум.

– Хорошо, буду. Окно не забудь открыть.

К средневековому порталу чуть раньше подошла рота красноармейцев со штатным вооружением, пулеметами и двумя минометами. Пока шла заливка, красноармейцы расположились рядом, уселись на землю, курили, травили байки. Бойцы 1 роты не раз несли патрульно-постовую и караульную службу в городе и потому обстановку знали достаточно хорошо, многие знали и погибших красноармейцев – бойцы из второй роты Семецкого часто пересекались и на ученьях, и на отдыхе. Они были согласны с тем, что Слободку давно пора зачистить от вредных элементов. Сами не раз сталкивались. Хотя раньше до убийств не доходило. Афанасьев поприветствовал комроты Казанцева, отвел его в сторонку, кратко переговорил, объяснив ситуацию. Саня перевел портал в Кремль, и после того, как Казанцев скомандовал «подъем» и рота двинулась, дождался прохода последнего бойца и захлопнул окно. Трактор и оба цементовоза уехали на базу еще раньше.

«О! Составы пошли в 41 год. Сколько ж танков туда переправили? Неделю уже идут. Не иначе фроловские приятели танковую дивизию перекупили. Пойду, гляну, может кто в курсе, по какому поводу сегодня большой сбор будет?» – размышлял Саня, направляясь к штабу.

Торжок, 5 сентября 1237 года (вересень 6746 год), полдень

Едва Афанасьев вошел в свой кабинет и включил рацию, посыпались доклады по обстановке в городе. Еще утром, после допроса дедовских шестерок, когда стало ясно, что последняя винтовка все еще находится в Слободке, он приказал снять усиленные посты с ворот и оттянуть их к криминальному району. Красноармейцы вместе со стражниками пока не чинили особых препятствий свободному перемещению горожан, лишь выборочно проверяя особо подозрительные повозки и длинномерные грузы, в которых можно было спрятать оружие. Как и предполагал Арсений Николаевич, такой подход разбойников не встревожил, наоборот Дед и его подручные уверовали в свою безнаказанность – дескать, боятся афанасьевцы сунуться в логово, а винтовка может и полежать в укромном месте день-другой. От нее не убудет.

Первые симптомы беспокойства стали проявляться ближе к полудню, когда посты резко усилились красноармейцами. На крышах сараев, расположенных в створе длинных улиц и переулков, появились пулеметные точки. У центральной, самой широкой улицы, выходящей из Слободки, четверо бойцов под командованием старшего сержанта устанавливали два немецких миномета. Тогда же посты стражников перестали выпускать горожан. То есть войти в криминальный район – можно, выйти – нельзя. Ни с вещами, ни без. Как объясняли стражники, пока нельзя. Сейчас приедет начальство и все объяснит, потерпите немного. Впрочем, на мальчишек и женщин запрет не распространялся. В одном из переулков собралась кучка из десятка человек, которые пошли буром на оцепление. Стража закрылась щитами, выставив вперед мечи и метательные сулицы, с которыми на узких улочках орудовать сподручнее, чем длинным копьем. Люди отпрянули, но расходится не стали. Наоборот, к ним присоединяли новые и новые жители, попавшие в осаду. Внезапно из переулка выскочила стайка мальчишек, сообщивших, что к центральной улице подскакал Иванко и что-то там вещает. Толпа сразу хлынула туда, послушать, что скажет начальство.

На центральной улице, перед ощетинившимся оцеплением, толпа перевалила за сотню. Из-за спин своих стражников, Иванко в полном боевом доспехе, гарцуя на кобыле, через мегафон разъяснял ситуацию: пока жители Слободки не вернут последнюю винтовку и не выдадут трех оставшихся убийц, отсюда никто не выйдет.

Народ зароптал, в стражников полетели камни. Иванко дал отмашку стрелкам и пулеметчику. Красноармейцы сделали предупредительный залп в воздух, пулеметчик тоже пустил короткую очередь поверх голов, хотя и зацепил некоторых любопытных, расположившихся на крышах и высоких заборах. А лучники посадника били на поражение. Толпа резко отхлынула, оставив на улице несколько человек, корчившихся от ран. Однако это не остудило ее. Наоборот, жители в глубине улицы из подручных средств – досок, жердин и столбов от заборов, лавок и просто снятых с петель ворот – принялись сооружать нечто вроде баррикады. Пока народ просто таскал всяких хлам, Иванко особо не беспокоился, но едва баррикада поднялась с человеческий рост, как за ней появились лучники, посылающие стрелы в стражников. Стрелков было немного, чуть больше двух десятков, зато – отменных. Первые же стрелы ранили стражников, имевших неосторожность высунуться из-за щитов. Красноармейцы же изначально не маячили на открытом пространстве, а после полета первой стрелы и вовсе рассредоточились, как их учили последний месяц. Каждый нашел себе укрытие – забор, угол дома, крыша сарая, и изготовился к бою, ожидая приказа. Стражники наоборот, так и остались в оцеплении, закрывшись щитами, впритык поставленными друг к другу. Несколько раненых, получивших стрелу в ногу, до того как щиты поставили на землю, отползали в соседний переулок. Иванко соскочил с лошади и, глядя на красноармейцев, тоже укрылся в переулке. Он подошел к командиру минометчиков и попросил снести баррикаду. Тот сделал несколько выстрелов, развалив сарай и снеся забор и, хотя саму баррикаду разрушить не смог, но лучников сильно проредил и разогнав оставшихся в живых. А после того, как в дело вступили редкие винтовочные выстрелы, вперемешку с короткими пулеметными очередями, разбежались даже зеваки, пришедшие не воевать, а просто поглазеть.

На поле боя наступило затишье.

Как потом стало известно, примерно такой же сценарий произошел и на других участках, разве что народу с обеих сторон было существенно меньше, и минометов не использовали.

Спустя час после полудня военные действия так и не возобновлялись. Афанасьев связался по рации с посадником и предположил, что сейчас в Слободке идет междусобойчик – выдавать или не выдавать убийц. Пока есть время – предложил сменить своих и новгородских бойцов, отведя уставших на отдых, а еще через пару часов повторить ультиматум, дескать, если до заката требование не будет выполнено, будем сносить весь район. Уведомил, что сам отбывает к Шибалину, вернется – скорее, к закату, в момент истечения срока ультиматума. А пока Иванко все вопросы может решать с Юрой Семецким, оставшимся за старшего.