Стрелочники истории. Дилогия
Шрифт:
Неизвестно где, 5 сентября силурийского периода палеозойской эры, полдень
В 14:00 штабе собрались все попаданцы из 93 года и командиры красноармейцев от ротных и выше. От немцев присутствовал Гельмут Штаудер.
– Вроде, все собрались. – Шибалин окинул взглядом присутствующих. – Начнем, пожалуй. Николай Петрович, Вы нас собрали, Вам и первое слово. Что у нас плохого случилось?
– Что плохого? Да все плохо. Вы в курсе, что у вас назревает недовольство, которое может вылиться в бунт?
Гельмут вскочил и попытался что-то возразить, но Фролов посадил его:
– Речь не про твоих, Гельмут. Хотя и у ваших брожение идет, но сейчас я про наших говорю. Почему я, постоянно находясь в 1941 году в курсе ваших событий, а вы, отцы-командиры – нет?
На этих словах удивились присутствующие командиры Красной Армии, типа, ничего такого они пока не замечали.
И лишь Серега совершенно спокойно и даже несколько мрачно смотрел на майора НКГБ.
– Лейтенант Кларкунов, у тебя есть какая-то информация?
– Нет, что Вы, Николай Петрович. В отличие от Вас, у меня нет возможности перлюстрировать почту красноармейцев, ежедневно уходящую на материк. Так что я целиком доверяю Вашей информации.
– Но-но! Разговорился… Так вот, сколько раненых и больных взято из лагерей и в ходе боев за Лепель?
– Полторы тысячи. – ответил Шибалин. – Большая часть еще в лазарете, но есть и выздоравливающие.
– Вот! – Фролов поднял палец. – А вы спрашивали их согласие на перевод сюда?
– Какое согласие? – возмутился Шибалин. – Даже у тех, кто был в сознании, никто ничего не спрашивал, ибо обстановка там предполагала – либо к нам, либо в землю. Не мог Залогин тащить с собой обоз с ранеными.
– Я все это понимаю, и даже согласен – возразил Фролов. – Но что ты потом с ними разъяснительную работу не провел? А люди только сейчас осознали, что находятся на «том» свете и возврата к прежней жизни не будет ни при каких обстоятельствах.
– Разрешите вопрос. – поднял руку летчик Филатов, и дождавшись разрешительного кивка Фролова, продолжил. – А среди тех, кто осознанно перешел сюда или ушел в Торжок, тоже есть недовольные? Я имею ввиду красноармейцев и гражданских.
– Наоборот, среди, скажем так, добровольцев, ворчащие встречаются, но недовольных нет. В целом, они знали, на что шли, хотя и здесь не все считают средневековый Торжок привлекательным для жизни местом.
– Так, не вопрос. – сказал Шибалин. – Проведем разъяснительную беседу и… Постой, Николай Петрович, мне почему-то кажется, ты уже подобрал им место жительства?
– Я? Я ничего не подбирал… Скажем так, есть мнение. – Фролов смутился, потом показал пальцем вверх. – Сверху, собрать всех недовольных и отправить… в 1993 год. Там через месяц начнется заваруха. Нужно помочь нашим – взять власть в свои руки.
– Кому помочь? – удивился Шибалин. – Верховному Совету? Пфе! Шило на мыло!
– Нет. Помочь следует третьей силе, которая сейчас создается. Если красноармейцы недовольны благостной жизнью в здешних тепличных условиях, значит они готовы драться за Советскую Власть. И не важно – в 1941 ли году, в 1993.
Саня толкнул Серегу локтем и прошептал:
– Стопудово, товарищ Сталин предложил, а Фролов не смог отказаться. Интересно, как он полторы тысячи людей легализовать будет?
– Хороший вопрос. – ответил Серега и тут же поднял руку. – Товарищ майор Государственной Безопасности, а как эти полторы тысячи будут легализованы в Российской Федерации?
– Почему полторы тысячи? – удивился Фролов. – Сильно недовольных всего две – три сотни, еще столько же колеблющихся, остальных пока все устраивает. Но с одной стороны эти три сотни – как закваска, могут заставить бродить всех остальных. И тогда получите полторы тысячи злых вооруженных мужчин. А оно вам надо? С другой стороны, «довольные» нам самим не нужны, ибо в 93 от них толку не будет, пусть у вас остаются. А легализовать... Если получится, то вопрос снимается сам собой, если не получится… В Югославии идет война, которая, как вы уже все знаете, закончится вторжением стран НАТО. Сейчас там с удовольствием принимают добровольцев из России. Наши бойцы могут с одной стороны – помочь братьям – сербам, с другой, спустя пару-тройку лет вернутся с нормальными документами и обрубленным прошлым. А уже в России вольются в ряды той самой третьей силы, которая продолжит борьбу за возрождение Советского Союза.
– Тю! А я то думал, чего такого случилось… – пробормотал Афанасьев.
– Да ты вообще, помолчал бы – Фролов все же услышал тихую реплику Арсения. – Был красный командир, а стал князем, эксплуататором!
– Не надо инсинуаций, Николай Петрович. – обиделся Афанасьев. – Я как был членом партии, так им и остался. Комендантом меня назначил товарищ Шибалин с полного одобрения Иосифа Виссарионовича. То, что меня князем местные зовут, так это традиция, не более. Они просто не поймут другого термина!
– Вы не правы, Николай Петрович! – поддержал Шибалин Афанасьева. – Арсений Николаевич проводит индустриализацию, колхоз основал, школу открыл, в которой учат по советским учебникам и советские же учителя! Какой он эксплуататор? Восьмичасовой рабочий день, даже для рабов! Налоги снизил, нападение Литвы отбил, вчера византийского шпиона поймал!
– Только это и спасает! – ответил Фролов. – Товарищ Сталин внимательно следит за действиями в средневековье. Подумаешь, людей я у него забираю. Сразу на дыбы встал!
– Николай Петрович, про каких людей Вы говорите? Выздоравливающие? Так я на них и не рассчитывал, а среди моих бойцов – недовольных нет!
– Ладно, успокойся, проехали. – ответил Фролов.
Арсений пытался еще что-то возражать, но был остановлен Фроловым. Николай Петрович и сам понял, что со словом «эксплуататор» несколько перегнул палку. Чтоб как-то примириться, продолжил:
– У нас сейчас на подходе вертолеты, само собой б/у-шные. Основная партия опять пойдет в сражающийся Советский Союз, но несколько штучек можно и вам оставить. Второй момент – люди. В том числе те, кто не желает оставаться в «свободной России», но и не горит попасть в 41 год. Я, наверное, уже говорил, что таких немало. Раньше мы их отсеивали, а сейчас стали собирать. Так что ждите. Далеко не все они специалисты, но, тем не менее, надеюсь, пристроите к делу. Заодно сами определитесь. Я имею ввиду своих современников из 93 года. Как вы знаете, окно в 41 год продолжает катастрофически сужаться, кто хочет к нам – милости просим. А то поезд может уйти без вас.
– Николай Петрович, время пока есть, но подумаем. – за всех ответил Шибалин.
– В этой связи, третий вопрос. Повторяю в который раз. Ни о каких самостоятельных прогулках в 41 году не стоит и думать. Окно задействовано для перевозок и только для них. Лишь изредка снабжение армии Залогина. Они, кстати, опять собираются под Вилейском, полностью освободили район и провозгласили Советскую власть. Впрочем, там кругом болота, оккупантов и так немного было…
– Мы туда уже не добиваем. – кинул реплику Саня.