Стрелочники истории. Дилогия
Шрифт:
– Передай на той же волне сигнал СОС, попробуй связаться! – приказал капитан.
Радист застучал ключом, потом сообщил:
– На том конце сначала пытались узнать у своего собеседника – слышать ли они посторонний сигнал, что им ответили – не знаю, теперь спрашивают нас – кто мы такие и как тут оказались!
– Если б я это знал! – воскликнул Плаушевский. – Передавай, теплоход «Армения», следовал курсом из Ялты в Туапсе, попали в смерч, наши координаты в данный момент пока не известны, на борту семь тысяч раненых, нет воды и еды, требуется помощь.
– Сигнал ухудшается, нас не поняли, просят уточнить – где мы находимся.
– Где-где… На судне! – взорвался Плаушевский. – Повторяй еще и еще: теплоход «Армения», следовал курсом из Ялты в Туапсе, попали в смерч, наши координаты в данный момент пока не известны, на борту семь тысяч раненых, нет воды и еды, требуется помощь.
Радист застучал ключом.
Спустя некоторое время сообщил:
– На том конце комендант силурийской межвременной базы подполковник Шибалин Валерий Петрович, требует капитана судна.
– Межвременной? – удивился Плаушевский. – Сообщи, командир "Армении" капитан 3 ранга Владимир Яковлевич Плаушевский рядом, слушаю его…
В первые два дня он не решался сообщить экипажу и, тем более, пассажирам совершенно безумную на его взгляд новость о том, что судно провалилось в доисторические времена, обязав узкий круг осведомленных – радиста, помощника и штурмана, держать все в тайне, по крайней мере, до причаливания к какому-нибудь берегу.
В полночь на вторые сутки путешествия появилась яхта с явно не морскими обводами, которой командовал сухопутный сержант в форме РККА, а помощником у него был пограничник. Плаушевский, после разгрузки продуктов, лично спустился на борт яхты, не рискнув вызывать сержанта Шерстнева или пограничника Евдокимова на «Армению», чтобы те не смогли сообщить пассажирам скрываемую информацию. Но разговор с яхтсменами лишь увеличил количество вопросов – как они сюда попали? Куда следовать и что делать? Топлива для путешествия к межвременной базе не хватит, и на берегу будет не лучше – в этой эпохе нет не только еды, но даже дров для костра! Как в таких условиях смогут выжить семь тысяч человек? Еще больше капитана напрягли стопки бланков анкет, которые требовалось заполнить на всех пассажиров. Это что же, спасать будут по анкетным данным? Капитан стопки забрал, но отложил до лучших времен, решив пока никому их не показывать.
На следующий день появился гидросамолет. Сделав облет окрестностей он передал на яхту наиболее удобный курс к устью ближайшей реки. Вслед за яхтой поспешило и судно. Хотя бы проблема пресной воды будет решена.
Между тем, среди пассажиров уже на второй день началось некоторое беспокойство: лайнер, не снижая хода, прет и прет куда-то в неизвестность, хотя до Туапсе можно было доползти за половину суток. Судя по солнцу, вместо востока держит курс на юго-запад, уж не в Турцию ли? Не случилась ли на судне измена? Особо ушлые «начальники» эвакуированного партхозактива пытались получить от капитана объяснения, поэтому Плаушевский старался пореже бывать на виду, запираясь либо на капитанском мостике, либо в радиорубке. Ситуацию несколько разрядило появление яхты с пограничником на борту. Особенно тот факт, что яхта выгрузила продукты питания. Наконец, появился долгожданный берег. Но вместо ответов – новый ряд вопросов. Пассажиры, глядя на песчано-глинистую равнину без единой зеленой травинки, принялись гадать – где они находятся? Ибо ни одно побережье Черного и даже Средиземного моря не похоже на эту пустыню.
Опасения по поводу анкет подтвердились, комендант базы Шибалин передал в радиограмме, что решение судьбы каждого пассажира будет проводиться по анкетным данным. Причем, на базу смогут забрать самолетом и автотранспортом лишь небольшую группу людей – несколько сотен нужных им специалистов, все остальные будут направлены в другие места. Куда именно – Шибалин не сообщил, также не ясен критерий отбора – какие специалисты нужны, но подтвердил, что продуктами, палатками, одеждой сможет обеспечить всех. Вот только лагерь следует разбить на берегу. Еще Шибалин советовал выбрать органы самоуправления, отвечающие за обустройство быта, распределение продуктов, ответственных за правопорядок, ибо большей части пассажиров жить тут предстояло никак не меньше нескольких месяцев.
Впрочем, предметный разговор с пограничником Евдокимовым слегка прояснил непонятки с анкетами: базе нужны хирурги, механики и строители, средневековью – учителя, врачи, инженеры, квалифицированные рабочие и крестьяне, красноармейцы и командиры нижнего и среднего звена, базам в далеком будущем – крепкие красноармейцы и оперативники НКВД-НКГБ, а «начальство», получалось, ненужно никому! Хотя, хороших управленцев некий Афанасьев заберет, куда он денется? Плаушевский не рискнул делиться столь ценной информацией даже со своими помощниками, а бланки анкет раздал лишь среди пассажиров, попадающих в первую волну высадки на берег, а также – среди хирургов и медперсонала многочисленных госпиталей, вынужденных бездельничать из-за нехватки операционных помещений на судне..
Первые шлюпки ткнулись в песчаный берег, рядом с покачивающимся на поплавках гидросамолетом. На берегу встречали двое – один в форме младшего лейтенанта НКГБ, второй в непонятном пятнистом одеянии с такими же камуфляжными погонами.
Из первой шлюпки выскочил старший лейтенант НКВД в темно-синих галифе, защитной гимнастерке и васильковой фуражке. Спрыгнул на песок, но набежавшая волна тут же окатила хромовые сапоги по щиколотку. Выскочил на сухое, оглянулся на лодки и направился к встречающим. Остальные пассажиры тоже попрыгали, стараясь не попасть в прибой, потянулись на высокий берег, разминая затекшие ноги. Опустевшие шлюпки развернулись и направились к «Армении».
Увидев приближающегося лейтенанта оба встречающих подтянулись, откозыряли.
– Младший лейтенант НКГБ Викторов.
– Старший лейтенант спецподразделения Серпилин.
– Старший лейтенант НКВД Борисов, руковожу высадкой пассажиров. – ответил подошедший, рассматривая погоны Геннадия.
Серпилин протянул НКВД-шнику бумагу, подписанную лично Сталиным и Берией о том, что спецподразделение выполняет особые задачи, все государственные и военные органы власти обязаны содействовать подразделению, а на оккупированных территориях лично тов. Серпилин имеет право принимать решения, подменяя любые отсутствующие государственные структуры.
– Серьезная бумага. – покачал головой старший лейтенант, возвращая документ.
– Товарищ Борисов, располагайте своих на берегу, повыше от реки. Здесь вам предстоит жить долго, ибо сразу такую толпу мы эвакуировать не сможем. До ближайшего жилья – свыше тысячи километров по бездорожью.
Лейтенант растерялся, снял фуражку, пригладил редкие волосы и снова ее надел:
– А где же тут жить-то? И вообще, где мы находимся?
– Колонна автотранспорта с едой, палатками, одеялами уже в пути, думаю, к вечеру будет тут. А находитесь вы… А вам еще не сказали? – Геннадий задумался, а потом ответил. – На спецобъекте. На большее – пока отвечать не уполномочен. Пусть начальство, если уж взялось тут все секретить, само выкручивается как хочет.
– Товарищ Серпилин, у меня есть и другое задание. Я с подчиненными сопровождаю спецгруз в Туапсе.
– Что за груз? – спросил Геннадий.
– Опечатанные ящики разного размера. Что внутри – не знаю. Так по описи и принял. Мое дело доставить в целости с ненарушенными пломбами.
Геннадий задумался.
– Может архивы? – подал идею Максим.
– А, вспомнил! – Геннадий хлопнул себя по голове. – Спецгруз, «Армения»… Картины там из всех музеев Крыма. Картины, антиквариат и другие ценности. Пусть пока на теплоходе останутся, ничего им не сделается. Только если на палубе лежат – лучше в трюм перенести, а то мало ли, отсыреют экспонаты, потом реставрировать придется.