Стрелочники истории. Дилогия
Шрифт:
Борисов удивленно посмотрел на Геннадия, но промолчал.
Шлюпки совершили третью ходку, перевозя преимущественно женщин и детей, когда на горизонте показалась колонна из нескольких десятков грузовиков. Впереди шел вездеход ГАЗ-66, за ним тянулись немецкие МАНы и Опели, замыкала колонну огромная КАМАЗовская фура.
Народ оживился, разбредшиеся по пустыне люди громко приветствовали долгожданный груз. А то ведь даже присесть некуда. Дети тоже прекратили свои догонялки, сгрудились и с интересом рассматривали приближающиеся автомашины.
В числе первоочередного, помимо еды, медикаментов и палаток, была посуда, газовые плиты и баллоны с пропаном. Под указаниями Борисова лагерь начал обустраиваться. Устанавливались палатки, с помощью шоферов подключались плиты к газовым баллонам. Особо страждущие устремились с кастрюлями и ведрами к реке – готовить обед, переходящий в ужин. Самые крепкие носили мешки и ящики с продуктами к шлюпкам – на судне ведь тоже голодают. А Серпилин, прихватив с собой десяток врачей и хирургов, погрузились в АН-2 и отбыли домой, на базу. Младший лейтенант НКГБ Викторов остался в новом лагере – как представитель базы. Ему в помощь остались и несколько командиров РККА из старожилов, приехавших на грузовиках.
Торжок, середина ноября 1237 года (грудень 6746 год)
Тиун Афанасьева обладал удивительным даром – он исчезал с глаз, когда был не нужен, и моментально возникал, едва у подполковника намечался вопрос, требующий его присутствия. Редкие случаи появления бородатого Борислава Некуришинича не ко времени говорили лишь об экстраординарных событиях глобального масштаба.
Вот и сегодня, едва закончилось обычное утреннее совещание, как из-за спин уходящих командиров в кабинете нарисовался «управдом» княжества. Как и откуда он возник, не смог заметить даже адъютант, сидящий постоянно у входа сторожевым псом.
– Что случилось? – поинтересовался Афанасьев. – У нас неприятности?
Борислав лишь пожал плечами и молча подал два крохотных клочка бумаги, на которых было что-то написано очень мелкими и, к тому же, не вполне знакомыми буквами.
– Что это? Я ничего не понимаю.
Оказалось, голубиная почта из Рязани. Тиун прочитал, точнее – расшифровал сообщения, состоящие сплошь из сокращений, пропусков слов и каких-то вовсе непонятных знаков из кириллицы и греческого алфавита. В вольном переводе Борислава в послании было сказано следующее: совет пронских, муромский и рязанских князей рассмотрел предложение Афанасьева и в целом согласен отдать Курское удельное княжество в обмен на защиту и оборону, но с двумя условиями: во-первых, не ранее чем князь Арсений утвердит Олега Святославовича на Черниговском престоле, прогнав Михаила; во-вторых, княжество идет в качестве приданного за Василисой Давыдовной, внучатой племянницей Юрия Игоревича. Обсудить все вопросы подробнее и составить договор можно будет в Коломне – на полпути между Торжком и Рязанью, у коломенского князя Романа Ингваревича, племянника Юрия Игоревича. Чтобы ускорить оборону от нашествия, туда через две седьмицы прибудут пронские князья, Игоревичи и Ольговичи.
– Черт знает что! – воскликнул подполковник. – Не, я такие вопросы с бухты-барахты не решаю. Тут нужно подумать. А какова невеста то? Хоть не уродина?
Тиун поднял голову и принялся что-то высчитывать на пальцах, потом сообщил, что невесте шестнадцать лет. Другой информации он не имел.
– Совсем с ума сошли! Ребенка замуж! Она ж мне в дочери годится! Не, я не согласен. Если уж на то пошло, пусть кого постарше выберут.
Вот тут тиун сильно удивился, дескать – куда ж старше? Еще год-два и она перестарок, если сейчас не выдадут замуж, то через пару лет ей прямой путь в монастырь. Тем более, ее трех лет от роду уже сосватали, но за кого именно – Борислав не помнил, хотя знал точно, что жених, один из князей южных земель, погиб в битве на Калке.
Арсений Николаевич срочно вызвал безопасника Шумакова, благо тот после совещания не успел далеко уйти, и вместе с тиуном окунулся в расклады запутанных родственных связей восточной части Руси.
Оказалось, Роман, Олег и Ингварь – родные братья, поэтому Ольговичи и Игоревичи – имеют между собой двоюродное родство, а пронские князья с разными отчествами – третье поколение от Романа – старшие племянники. Враждебные Афанасьеву Ярославичи и Кирилловичи, четвеюродная и даже пятиюродная родня – почти посторонние люди. Василиса Давыдовна по лествиничному праву выступает наследницей Курского княжества, после Олега Святославовича, но только в случае, если успеет выскочить замуж до того, как Олег покинет престол. В противном случае, княжить будет двоюродный брат Василисы, ибо у Давыда Романовича, кроме дочери, других детей не было. Еще один специфичный момент лествиничного права, если Олег умрет или погибнет до того, как пересядет на Черниговский престол, то наследниками Курского княжества становятся его дети: Юрий, Дмитрий и Ольга, а Василиса – полностью теряет свои права на Курск.
– Арсений Николаевич, надо что-то решать. – едва сдерживая улыбку, сказал Шумаков. – Можем, конечно, захватить княжество, но через свадьбу будет надежнее. Опять же, союзники появятся.
– Давай, лучше, тебя женим? – возмутился Афанасьев.
– Ха! С удовольствием. Только меня нельзя, я не князь.
Тиун подтвердил, что у воеводы при данном раскладе не тот статус. Князья сочтут за оскорбление.
– Ладно, поговорю с Шибалиным, решим что-нибудь.
Борислав Некуришинич напомнил, что отсюда до Коломны, если очень торопиться, как раз две недели пути будет, потому самое позднее – завтра нужно выезжать, а сегодня начинать сборы. Но и Арсений Николаевич, и Анатолий Иванович только отмахнулись: землю морозом уже прихватило, большого снега же еще нет, на вездеходах на всю дорогу не более трех дней уйдет.
Неизвестно где, 16 ноября силурийского периода палеозойской эры
Афанасьев зашел в штаб, скинул шинель и повесил на вешалку.
– Хорошо живете, тепло тут у вас, как в Турции, а у нас уже снег выпал. У себя? – спросил он адъютанта.
– Заходите, Арсений Николаевич. Ждет. – ответил Григорий.
Шибалин стоял у стола, рассматривал листки с картами древнерусских княжеств, распечатанных на цветном лазерном принтере. Листы лежали поверх большой, во весь стол, настенной школьной карты Европейской части СССР, с горами, реками и природными ресурсами.
– Наконец-то. – сказал он, заметив Афанасьева. – Проходи, садись, рассказывай.
Нажал кнопку телефона, стоящего на столе:
– Гриша, сделай нам кофе покрепче.
– Прицениваешься? Мог бы что-нибудь поподробнее взять – и трех и пятиверстки есть. – Афанасьев кивнул на разложенные карты.
– Зачем? Рано еще. Сейчас нужно общее направление определить, все «за» и «против» прикинуть. Народу прибавилось, у тебя можем не поместиться, значит – экспансия. Но куда? То ли на юг упираться, но ли на восток. Да и на севере полно интересных мест. Вроде много народу, а на все сразу не хватит. С подробностями же надолго в деталях закопаемся. Опять же – сейчас ошибемся, потом десятилетия расхлебывать будем. В смысле, если не то направление выберем. Ладно, отложим пока, время терпит.
Шибалин сделал жест, приглашая сесть в кресла за низкий журнальный столик, куда Григорий установил чашечки с кофе.
– А у меня, Валерий Петрович, тоже самое. – Афанасьев кивнул на стол с лежащими картами. – Только более предметно, и с направлением все ясно.
Выслушав рассказ Афанасьева, Шибалин усмехнулся:
– Да, Арсений Николаевич, ты «попал»! Ясное дело, князья в простой договор не поверят, им гарантии нужны. А что может быть лучшей гарантией, чем родственные связи?
– Не, это я понимаю, но невеста то совсем ребенок, шестнадцать лет. – ответил Афанасьев.