Стрелочники истории
Шрифт:
– Могут авиацию вызвать.
– Вряд ли, пока прямой огневой контакт не случится, немцы будут полагать, что тут все безоружные. Зачем вызывать авиацию? А мины и гранаты, пару винтовок, да даже десяток - можно было и по дороге набрать. Мы ж, когда в лес уходили, аккурат через разбитые позиции наших войск прошли, что Бобруйск защищали. Там много чего бесхозного лежало. Немцы просто не знают, что нам тогда было недосуг заниматься черной археологией.
Примерно через час грохнуло три взрыва подряд, наблюдатель сообщил, что это минеры, обнаружив растяжки, привязывали веревки и из-за укрытия подрывали ловушки. Чуть позже он увидел колонну пленных, двигавшихся из лагеря.
– Хреново.
– сморщился Серега.
– Сейчас ими, как тралом, все наши мины снимут.
– Как это возможно?
– удивился майор.
– Арсений Николаевич, Вы разве не знаете, что СССР отказался подписать Женевскую конвенцию по пленным? В те времена наше руководство считало, что из-за скудости ресурсов мы не сможем обеспечить военнопленных всем, что там прописано, включая денежное довольствие, с другой - наших в плену будет ничтожно мало, и, наконец, брать на себя какие бы то ни было обязательства перед империалистами Советскому Союзу - западло. Самое любопытное, что и Адольфу Алоизовичу такая несговорчивость пришлась весьма кстати. Получается, что он по отношению к советским военнопленным тоже свободен от любых ограничений. Так что, будут тралить нашими военнопленными.
Так и случилось. Немцы развернули пленных в цепь и прикладами погнали на минные поля. Периодически раздавались взрывы, винтовочные и автоматные выстрелы - это немцы добивали раненых и гнали вперед отказывающихся идти дальше. Слева от позиций тоже раздалось несколько взрывов, после чего застрочил пулемет и затявкали немецкие карабины.
– Обойти пытаются.
– майор послал делегата связи, узнать - что там на левом фланге.
Вернувшись, боец доложил, что пока все в порядке - примерно взвод немецких солдат вывалился из леса, почти одновременно грохнули два взрыва, накрыв человек восемь-десять. Немцы решили обойти этот участок, уткнулись в болото, аккурат на огневой позиции пулеметчиков. Те дали очередь, сразив еще несколько фрицев и взвод откатился обратно в лес.
– Надо полагать, больше там немцы не появятся. Будут обходной путь искать.
А по центру взрывы и стрельба были слышны совсем близко, хотя пока из-за деревьев противник был не видим.
Среди деревьев показались первые фигуры. Это были пленные красноармейцы, сбившиеся в кучку, испуганно озиравшиеся и обходившие стороной все кусты и торчавшие ветки. Следом за ними, метрах в тридцати шли немецкие солдаты, строго по протоптанным следам.
– Флангам огонь, центр - без приказа не стрелять. Отсекаем наших от немцев.
– скомандовал майор.
Команду передали по цепочке, слева и справа загремели первые выстрелы.
– Ну что, господа-товарищи? Постреляем?
– предложил Серега напарникам.
Кларкунов и Никитин, прихватив снайперки, побежали на правый фланг. Осадчий - на левый. Немцы и пленные залегли - где стояли. После пары минут замешательства пленные поползли к нашим позициям, а немцы открыли ответный огонь, прячась за деревьями.
– Все, откатились.
– сообщил Серега, вернувшись с позиций.
– Еще минут сорок у нас есть, и это хорошо. Троих унтеров завалил и одного офицера.
– Аналогично, и еще пяток солдат.
– похвалился Юрий.
– Э! Солдат я не считал.
– парировал Серега.
– Стало быть, два взвода осталось без начальства?
– подытожил Афанасьев.
– Выходит, что так.
– У нас тоже есть потери, правда, пока раненые. Трое тяжело и восемь легко. Куда-то доктор пропал, не могу найти.
– Кенжегалиев?
– спросил Серега.
– Он уже эвакуирован, сейчас к нему отправим раненых. Это наша забота.
– Понятно.
– согласился майор.
Смолевичи, 4 июля 1941 года.
Сообщение из под Бобруйска застало Гудериана в момент, когда он находился в штабе 46-го танкового корпуса.
– Господин генерал-полковник, срочное сообщение из Бобруйска.
– Что там могло случиться?
– Бежавшие вчера вечером из 3-й Армейского сборно-пересыльного лагеря пленные сумели вооружиться стрелковым оружием, включая пулеметы, и нанесли ощутимые потери караульному полку, преследующему беглецов.
– Где они сумели вооружиться?
– Пока неизвестно, господин генерал-полковник. Вероятно, в лесу был не найденный нами армейский склад. Кто-то в лагере знал про него, потому они бежали целенаправленно к нему.
– Какова численность?
– До полка. Около тысячи человек. Сейчас они блокированы в лесу, но большего караульный полк сделать не может - все подходы заминированы. Просят поддержки авиацией и артиллерией.
– Хорошо. Гудериан склонился над картой.
– В Бобруйске стоят части 78 артиллерийского полка.
– Только 1 дивизион, отличившийся при взятии города, господин генерал-полковник.
– ответил адъютант.
– Передай командиру 78 арт. полка, пусть выдвигает 1 дивизион в помощь караульному полку. На сутки, не больше.
– Будет сделано, господин генерал-полковник. В распорядке сегодняшнего дня изменений не будет?
Гудериан задумался. Тревога не только не покидала, наоборот нарастала. Вчера был побег безоружных, сегодня оказалось - уже полк, вооруженный стрелковым оружием, включая пулеметы. А если на том складе есть и противотанковые пушки? Мины же были! Еще утром было сообщение - не вернулся Хеншель 126, проводивший разведку того самого района, с пленными. Он мог случайно наткнуться на советский истребитель. Случайно? А что делать советскому истребителю в том районе? Нет, похоже, это все спланировано заранее. И цель имеется - стык 10 и 17 дивизий. Зачем? Захватить плацдарм? Глупости, у русских на этом участке нет сосредоточения войск. Значит стык не цель. А какая еще может быть цель? Уничтожить тайный склад, которые не успели вывезти? Тоже не похоже, для этого хватило бы трех парашютистов без всякого глупого побега пленных. То, что побег и прочее - было заранее спланировано, теперь совершенно ясно, но вот зачем? Все непонятное вызывает тревогу. Вот и причина моего беспокойства.
– Все без изменений. Пусть готовят технику, выезжаем на командный пункт 10-й танковой дивизии и оттуда в дивизию СС "Рейх".
Граница Минской и Могилевской областей, 4 июля 1941 года.
Отряд Залогина занял засадную позицию еще на рассвете. До дороги по которой сновали автомобили, танки, мотоциклисты, маршировали колонны пехотинцев и катились гужевые повозки артиллеристов - было около полукилометра, поэтому бойцы, хотя и находились в засаде, чувствовали себя достаточно комфортно. При необходимости можно было отползти вглубь леса и там вовсе ходить открыто и даже курить. Тем более, что наблюдательные посты были растянуты почти на километр вдоль дороги.