Стрелок-2
Шрифт:
— Ну как же, он ведь был еще прикомандирован к батарее Мешетича и отличился в бою при…
— Как Мешетича? Этого самого Мешетича?
— Ну да, представителя Главного штаба на испытаниях.
— Разбойник! Негодяй! Без ножа зарезал!
Если на появление госпожи Барановской в госпитале тамошнее начальство обратило весьма мало внимания, дескать, желает барынька раненых солдатиков навестить — так исполать ей, то приезд камер-фрейлины императрицы не оставил равнодушным никого. Все случившиеся на месте чиновники забегали как ошпаренные
Будищев в это время стоял у окна и занимался крайне важным делом — штопал свою форму. Рассказывая Барановским о своем ранении он, в общем, не погрешил против истины, хотя и не сказал всей правды. Его действительно легко ранило осколком жестяной гильзы, но, скажем так, пострадала при этом не только спина. Именно поэтому ему было трудно сидеть, а кроме того, нужно было зашить не только мундир, но и шаровары. Слава богу, хоть подштанники в госпитале дали целые.
— Крепко тебя задело, пехоцкий? — с ехидным любопытством спросил один из раненых канониров.
— Жить буду, — коротко отозвался Дмитрий, не отрываясь от дела.
— Ничего нужного не повредило?
— С какой целью интересуешься? — повернулся к нему унтер.
— Да я так, — пошел на попятный зубоскал. — Просто спросил.
— Ну-ну, а то, может, ты по этому делу? Смотри, за такое — под суд недолго загреметь.
— Да ну тебя!
— Не «тебя», а «вас», — усмехнулся Будищев. — И не забудь добавлять — «господин унтер», а то я смотрю — вы тут в артиллерии совсем нюх потеряли, вместе с совестью.
— Виноват, — вытянулся на всякий случай солдат.
— Господин унтер, — подал голос второй раненый, которого звали Архипом. — А ты, правда, генерала турецкого подстрелил?
— Угу, — отозвался Дмитрий. — Два раза, минимум.
— Это как?
— Да хрен их разберешь, в каком чине эти басурмане. Я этих самых турецких благородий много на тот свет отправил. Всех и не упомнишь.
— Ну и как?
— Что, как?
— Как оно — офицера-то подстрелить?
Ответить унтер не успел, поскольку отворилась дверь и в палату ввалилась целая толпа народа, во главе с богато одетой пожилой женщиной. Один из чиновников, увидав непрезентабельный вид Будищева, зашикал на него:
— Что же ты, братец, в таком непотребном неглиже стоишь?! Позоришь нас перед Их Сиятельством!
— Полно! — строго прервала его служебное рвение придворная дама и начала внимательно рассматривать поспешно запахнувшего халат раненого.
Некоторое время они играли в гляделки, пока Блудова не пришла к какому-то выводу и не обернулась к главному врачу госпиталя.
— Мне надобно поговорить с вашим пациентом. Где это можно сделать?
— В моем кабинете, — растерялся тот. — Если Вам будет угодно…
— Угодно, — кивнула та и, поманив за собой унтера, вышла.
— Вас зовут Дмитрий Будищев? — спросила графиня, как только они остались одни.
— Точно так, — удивленно пожал плечами молодой человек. — Простите, а вы…
— Антонина Дмитриевна, — представилась дама, но не стала называть ни титула, ни фамилии.
— Очень приятно, — Дмитрий попытался вести себя вежливо, отчего чувствовал себя не в своей тарелке. — Вы что-то хотели?
— А вы совсем не похожи на Вадима, — непонятно что имея в виду, заметила Блудова. — Точнее, чертами лица похожи, но вот… вашей внутренней силы в нём никогда и половины не было.
Будищев в ответ лишь пожал плечами, но не стал комментировать столь странное заявление.
— Вы верите в Бога? — продолжила расспрашивать его странная дама.
— Верую в единого Отца… — начал было тарабанить «Символ веры» унтер, но графиня прервала его.
— Я вас не о том спрашиваю. Я хочу знать — веруете ли вы?
Дмитрий на секунду задумался. Непонятно почему, но ему не хотелось обманывать эту странную старушку, хотя он был мастером на такие дела. Надо сказать, что ни в Бога, ни в чёрта, ни вообще во что-то сверхъестественное он не верил, по крайней мере, до того, как оказался в прошлом. Но, провалившись во времени, и побывав на войне, начал на многие вещи смотреть иначе.
— Я не верю, я — знаю, — убежденно, но при этом максимально двусмысленно ответил он.
— Я тоже Знаю, — покивала головой Антонина Дмитриевна. — Скажите, вы ведь накрыли собой офицера, спасая его от взрыва…
— Инженера.
— Что?
— Я говорю, Ваше Сиятельство, что спасал инженера Барановского. Прапорщик просто под руку попался.
— Вы так хорошо относитесь к этому… господину Барановскому, что рискнули жизнью ради него?
— Он ко мне отнесся по-человечески, — пожал плечами Дмитрий. — И я к нему тоже.
— По-человечески? — переспросила придворная.
— Да, как к человеку, а не как к скотине.
— Кажется, я вас понимаю… Скажите, у вас есть какие-то просьбы или пожелания?
— Нет, Ваше Сиятельство. Хотя…
— Что?
— Передайте Вадиму Дмитриевичу, что я ни на что не претендую, и ничего от него не хочу. И вообще, извиняюсь за беспокойство.
— Вы догадались, кто я?
— Не бог весть какая загадка.
— А вы умны, и не чужды благородства…
— Уж какой есть.
— Ну, хорошо. Мне теперь пора, но я буду навещать вас.
— Зачем вам это?
— Вы против?
— Да, нет. Приезжайте. Только рана у меня легкая и долго я здесь не пролежу. — Еще раз пожал плечами Дмитрий, но тут же, чертыхнувшись про себя, добавил: — Если, конечно, прежние не откроются.
— Вы были ранены?
— Ну, да, на войне. Должны были комиссовать, но что-то крутят.
— Хотите, я справлюсь у врачей, в чём дело?
— Если вам не трудно.
— Нисколько.