Стрелок. Путь в террор

Оченков Иван Валерьевич

Будищев в это время стоял у окна и занимался крайне важным делом – штопал свою форму. Рассказывая Барановским о своем ранении, он, в общем, не погрешил против истины, хотя и не сказал всей правды. Его действительно легко ранило осколком жестяной гильзы, но, скажем так, пострадала при этом не только спина. Именно поэтому ему было трудно сидеть, а кроме того, нужно было зашить не только мундир, но и шаровары. Слава богу, хоть подштанники в госпитале дали целые.

– Крепко тебя задело, пехоцкий? – с ехидным любопытством спросил один из раненых канониров.

– Жить

буду, – коротко отозвался Дмитрий, не отрываясь от дела.

– Ничего нужного не повредило?

– С какой целью интересуешься? – повернулся к нему унтер.

– Да я так, – пошел на попятный зубоскал. – Просто спросил.

– Ну-ну, а то, может, ты по этому делу? Смотри, за такое – под суд недолго загреметь.

– Да ну тебя!

– Не «тебя», а «вас», – усмехнулся Будищев. – И не забудь добавлять – «господин унтер», а то, я смотрю, вы тут в артиллерии совсем нюх потеряли, вместе с совестью.

– Виноват, – вытянулся на всякий случай солдат.

– Господин унтер, – подал голос второй раненый, которого звали Архипом. – А ты правда генерала турецкого подстрелил?

– Угу, – отозвался Дмитрий. – Два раза минимум.

– Это как?

– Да хрен их разберешь, в каком чине эти басурмане. Я этих самых турецких благородий много на тот свет отправил. Всех и не упомнишь.

– Ну и как?

– Что как?

– Как оно – офицера-то подстрелить?

Ответить унтер не успел, поскольку отворилась дверь и в палату ввалилась целая толпа народа во главе с богато одетой пожилой женщиной. Один из чиновников, увидав непрезентабельный вид Будищева, зашикал на него:

– Что же ты, братец, в таком непотребном неглиже стоишь?! Позоришь нас перед их сиятельством!

– Полно! – строго прервала его служебное рвение придворная дама и начала внимательно рассматривать поспешно запахнувшего халат раненого.

Некоторое время они играли в гляделки, пока Блудова не пришла к какому-то выводу и не обернулась к главному врачу госпиталя:

– Мне надобно поговорить с вашим пациентом. Где это можно сделать?

– В моем кабинете, – растерялся тот. – Если вам будет угодно…

– Угодно, – кивнула та и, поманив за собой унтера, вышла.

– Вас зовут Дмитрий Будищев? – спросила графиня, как только они остались одни.

– Точно так, – удивленно пожал плечами молодой человек. – Простите, а вы…

– Антонина Дмитриевна, – представилась дама, но не стала называть ни титула, ни фамилии.

– Очень приятно, – Дмитрий попытался вести себя вежливо, отчего чувствовал себя не в своей тарелке. – Вы что-то хотели?

– А вы совсем не похожи на Вадима, – непонятно что имея в виду, заметила Блудова. – Точнее, чертами лица похожи, но вот… вашей внутренней силы в нем никогда и половины не было.

Будищев в ответ лишь пожал плечами, но не стал комментировать столь странное заявление.

– Вы верите в Бога? – продолжила расспрашивать его странная дама.

– Верую в единого Отца… – начал было тарабанить «Символ веры» унтер, но графиня прервала его:

– Я вас

не о том спрашиваю. Я хочу знать – веруете ли вы?

Дмитрий на секунду задумался. Непонятно почему, но ему не хотелось обманывать эту странную старушку, хотя он был мастером на такие дела. Надо сказать, что ни в Бога, ни в черта, ни вообще во что-то сверхъестественное он не верил, по крайней мере – до того, как оказался в прошлом. Но провалившись во времени и побывав на войне, начал на многие вещи смотреть иначе.

– Я не верю, я – знаю, – убежденно, но при этом максимально двусмысленно ответил он.

– Я тоже знаю, – покивала Антонина Дмитриевна. – Скажите, вы ведь накрыли собой офицера, спасая его от взрыва…

– Инженера.

– Что?

– Я говорю, ваше сиятельство, что спасал инженера Барановского. Прапорщик просто под руку попался.

– Вы так хорошо относитесь к этому… господину Барановскому, что рискнули жизнью ради него?

– Он ко мне отнесся по-человечески, – пожал плечами Дмитрий. – И я к нему тоже.

– По-человечески? – переспросила придворная.

– Да, как к человеку, а не как к скотине.

– Кажется, я вас понимаю… Скажите, у вас есть какие-то просьбы или пожелания?

– Нет, ваше сиятельство. Хотя…

– Что?

– Передайте Вадиму Дмитриевичу, что я ни на что не претендую и ничего от него не хочу. И вообще, извиняюсь за беспокойство.

– Вы догадались, кто я?

– Не бог весть какая загадка.

– А вы умны и не чужды благородства…

– Уж какой есть.

– Ну, хорошо. Мне теперь пора, но я буду навещать вас.

– Зачем вам это?

– Вы против?

– Да нет. Приезжайте. Только рана у меня легкая, и долго я здесь не пролежу, – еще раз пожал плечами Дмитрий, но тут же, чертыхнувшись про себя, добавил: – Если, конечно, прежние не откроются.

– Вы были ранены?

– Ну да, на войне. Должны были комиссовать, но что-то крутят.

– Хотите, я справлюсь у врачей, в чем дело?

– Если вам не трудно.

– Нисколько.

– Но вы так и не сказали, зачем вам это?

– У меня не так много племянников, – улыбнулась графиня. – Особенно родных [20] .

Вернувшуюся домой Антонину Дмитриевну встретил брат. Заметив странное выражение на лице сестры, Вадим Дмитриевич попытался расспросить ее, но та отмалчивалась, лишь иногда загадочно улыбаясь в ответ на недоуменные вопросы брата. А когда тот понял, что ничего не добьется и сдался, неожиданно сказала:

– Знаешь, Вадик, у тебя очень хороший сын!

20

Антонина Дмитриевна Блудова – последняя в роду графов Блудовых. Единственными ее племянниками были дети двоюродный сестры – Елизаветы Васильевны, вышедшей замуж за Александра Александровича Андре. Их потомство носило фамилию Блудовы-Андре.