Стрелок
Шрифт:
Снейк помолчал, шляпа качнулась:
– Говорят, ты знаешь все, что творится в округе.
– Не все, – Клэтч поспешил убрать с лица покровительственную улыбку, – но кое-какие вести и правду достигают этих самых ушей. Что примечательно, я охотно делюсь ими с любым желающим, при условии, разумеется, некоторых комиссионных. Ведь информация, как твердят те бестолочи из Подполья, – бармен презрительно фыркнул, – должна принадлежать народу.
– Комиссионные не заставят себя ждать. Что с игуанами?..
– Ящерицами?.. – Бармен
– Я слыхал, предприятие их немного захирело.
– А, ты о курьерах?.. – Клэтч кивнул. – Да, есть такое. Путешествуют поодиночке, максимум парами, думали, кого бояться?.. Оказалось, кое-кого стоит. Переносили невменяемые горы наличности, вот и доигрались.
– Местные?..
– Нет, что ты. Никто, даже последний псих не притронется к деньгам ящериц. Последний, кто дал маху – лет эдак пятнадцать назад, – он, и все родичи… – Клэтч поморщился. – В общем, история давняя, лучше не будем.
– Тогда кто?..
– Поди разбери. – Бармен пожал плечами. – Игуаны с лап сбились.
– А деньги уходят.
– Да ты сам знаешь! Верно, курьеры обзавелись охраной, да не больно-то помогло.
– Что, и охрану?..
– Ну да. – Клэтч азартно тряхнул головой. – Ничего приметного, о чем можно сказать – косой разрез на глотке – работа Майка Портного, или – пуля в глаз, пуля в сердце – Пит Вырвиглаз… Нет, ничего определенного, ни намека на профессиональный почерк. Напротив, скорее дело рук, лап либо клешней, толком не выучившихся обращению ни с лезвием, ни со стволом.
– Полагаю, касательно охраны обстояло по-другому?..
Клэтч с удовольствием признал, что Снейк ставит на редкость дельные вопросы. Большая нынче роскошь – разумные, цивилизованные собеседники.
– Ничуть. Матерые, натасканные псы. Кое-кто – бывшие копы, все с пушками.
– Воспользоваться не довелось?..
Бармен уставился в сумрак под шляпой. Очень, очень толковые вопросы.
– Верно. – Клэтч облизнул губы, навис над стойкой и понизил голос: – Ни разу не пальнули. Игуаны кудахтали, а потом строго наказали – той охране, что осталась – стрелять в любое существо, каким бы безобидным и невинным то ни показалось, пытающееся приблизиться к курьеру и его мешку.
– Разумно.
– А то. Знаешь, что случилось, да?..
– Думаю, деньги пропадали, курьеров убивали.
– Двоих на прошлой неделе. Ну, и вот… – Бармен многозначительно умолк.
Рука Снейка скрылась под плащом. Клэтч, оцепенев, почти воочию узрел вороненое дуло, огромное, способное поглотить его, Клэтча, целиком, – долгожданное возмездие за непотребно болтливый язык, однако, когда рука Снейка появилась над стойкой, в ней были зажаты всего-навсего деньги.
Пара банкнот, исторгнутых Казначейством Сорквудистана, – крупного
На одной краснела старая надпись – «Ты не раб».
Клэтч сцапал деньги со стремительностью пираньи.
– Комиссионные, – донеслось из-под шляпы. – И первый взнос за постой.
– Прости?..
– Меблированные комнаты. В твоем салуне.
Клэтч прикинул, чреват ли неслыханно щедрый постоялец скорым обогащением, или, напротив, еще более скорыми неприятностями на его, Клэтча, тощую задницу.
Алчность традиционно перевесила.
– Имеется… Не сказал бы, что особо меблированные…
– Я не взыскателен.
– Тебе же лучше. Пойдем, поглядим, что к чему. Куда я подевал этот ключ?..
Снейк не сводил с него глаз.
– Мне бы не хотелось, – услышал бармен, – чтобы, как чрезвычайно информированная персона, ты делился с кем бы то ни было сведениями касательно МЕНЯ. Какие бы комиссионные тебе не сулили. – Клэтча передернуло от ровного, лишенного окраски тона, казавшегося страшнее любых воплей и угроз. – Я не имею ни малейшего отношения ни к игуанам, ни к их затруднениям, поэтому оставь домыслы при себе. Надеюсь, мы друг друга поняли.
– Конечно, нет проблем.
Клэтч нашел ключ и вышел из-за стойки.
Невзирая на деньги, ему меньше всего хотелось отправляться с жутким субъектом в пустые, темные «меблированные комнаты», но и выбора он не имел.
Клэтч пересек зал и поднялся по лестнице. Снейк беззвучно, словно призрак, следовал попятам. Бармен не слышал шагов, а потому то и дело озирался.
Одна из комнат более-менее годилась важному гостю. Выбирать приходилось между глубокой запущенностью и скорбным упадком. По крайней мере, было сухо.
Снейк изучил скудное убранство. Помимо продавленного ложа, обнаружились керосиновая лампа и – в изобилии – отслаивающиеся, рваные обои.
– В самый раз.
– Отлично. – Клэтч перевел дыхание, попятился к двери. – Вот ключ…
– Хотелось бы общества. Женского.
– Запросто!.. – ухмыльнулся бармен. – Чего-чего, а такого добра в округе пруд пруди.
– Я буду ждать здесь.
Не говоря более ни слова, Клэтч удалился.
Где-то над городом бушевала гроза. Шторм шел попятам.
Девушку звали Пэтти.
Высокий незнакомец взял ее нетерпеливо и жадно, – очевидно, долго перебивался. Пэтти не теряла времени даром, и, покуда трудилась над эрегированным членом, изучила клиента с головы до пят. Каторжных татуировок на поджаром, мускулистом теле не обнаружилось, в отличие от множества шрамов, оставленных, насколько Пэтти могла судить, самыми разнообразными орудиями, начиная клинком и заканчивая цепью. Имелись вовсе неприглядные, – не иначе, следы острых зубов. Пэтти не задавала вопросов.