Стреломант. Дилогия
Шрифт:
Тогда вдвоем с Никой мы положили двенадцать даргов. С учетом стен и огнестрельного оружия, которое как-то да проредит ряды тварей, мы может даже и справиться.
Даже не так. У нас просто не выбора. Мы справимся.
А оружие работало вовсю, и работало уже долго – под некоторыми пулеметами уже были насыпаны целые горки из стреляных гильз с вмятинами в донцах. К сожалению, это не приносило какого-то внятного эффекта – лишь три дарга валялись дохлыми или подыхающими далеко от стен, а остальные как неслись, так и продолжали нестись, порой умудряясь прямо на бегу предугадывать попадание пули и уклоняясь от нее. Даже если они ловили их своими тушками, они все равно продолжали движение, максимум – спотыкаясь на шаге, но тут же выравнивая темп. Только скоординированный огонь нескольких пулеметов по одной цели позволял вывести из строя одного дарга, и то на это уходило примерно четыре секунды скоординированного огня. Эфективность такая себе.
С другой стороны, если бы даргов было как раз трое, или, скажем, четверо, пулеметчики легко бы выполнили свою основную задачу – не подпустить даргов к стенам и не дать им уйти обратно. А на случай массированной атаки… Что ж, у людей есть оранжевые чемоданчики и портал Ратко.
– Что скажете? – глядя на даргов, невинным тоном поинтересовалась Ника, хотя в голосе ее слышалось напряжение. – Справимся?
– У нас нет выбора. – ответил я. – Я же говорил – если сомневаетесь, если не хотите – я вас не держу. Идите к порталу, вы еще сможете отступить.
– Я тебя не оставлю, не выдумывай! – оскалилась Ника. – Пусть вон Чел уходит, если хочет!
– Я пообещала защищать Сержа до тех пор, пока он не поступит в академию. – покачала головой Чел. – Стало быть, я тоже остаюсь.
– Не уверена, что твой отец будет в восторге от такой идеи. – вздохнула Ника.
– Да плевать, будет или не будет! – внезапно вспыхнула Чел. – Я достаточно взрослая для того, чтобы принимать собственные решения! Стало быть, я буду их принимать сама! В конце концов, меня никто не заставлял защищать Сержа, меня просто попросили, а решение я тоже приняла сама!
– Никаких проблем, подруга. – Ника примирительно подняла руки. – Сама так сама. Я нисколько не против твоего присутствия. Я люблю тех, кто принимает ответственные решения.
– Вы закончили свой обмен любезностями?! – крикнул я, высыпая чуть-чуть порошка в ладонь. – Там уже дарги на стены лезут!
– Да! – уверенно тряхнула головой Чел. – Только вот я не уверена…
Не дав ей договорить, я сунул ладонь ей в нос.
Уверена, не уверена, сейчас это никого не волнует. Сейчас надо защищать людей. Надо защищать мастерскую. Хотя бы тянуть время до того момента, пока не прибудет подкрепление от кланов девчонок.
А для этого нам понадобятся все силы, которые у нас есть. И немного сверху.
Чел послушно втянула порошок, и тут же закашлялась, отмахиваясь ладошкой будто бы от неприятного запаха. Ее согнуло пополам, она прижала руки к животу, и надсадно кашляла, словно пытаясь выплюнуть обратно все, что вдохнула.
Если бы я не видел, как это работает на Нике, если бы я не видел, как Ника сама бесстрашно нюхает этот порошок, я бы решил, что я только что отравил аэромантку.
Но, коль скоро я видел…
Я глубоко выдохнул, а вдохнул уже впечатав нос в порошок.
Да, это была та еще дрянь! Ощущение, словно нюхнул молотого черного перца! Легкие моментально сжались в рефлекторном спазме, отказываясь принимать в себя эту гадость, но одновременно с этим раздраженная носоглотка вызвала неистовый кашель, воздух для которого приходилось втягивать и носом и ртом. Я узнал, где у меня находится каждый сантиметр дыхательных путей, потому что я чувствовал, как крупинки порошка перекатываются по ним, царапая слизистые и с каждой секундой вызывая все новые и новые приступы кашля.
Из глаз брызнули слезы, даром, что я закрыл их чуть ли не раньше, чем нюхнул везиума, в кашле появилось что-то мокрое. Надеюсь, что не кровь. Все же из Ники такой себе целитель, даже под порошком. Вряд ли она вылечила меня полностью.
Кашель прекратился так же быстро, как и начался. Просто в один прекрасный момент весь порошок в моем организме словно растворился в нем и перестал раздражать слизистые, вызывая рефлекторные попытки избавиться от него.
И, честно говоря, особых изменений я не заметил. Я не чувствовал никакой эйфории, я не чувствовал титанического прилива сил… Почему вообще Ника так довольно улыбалась?
Интересно, как там Чел?
Я открыл глаза.
Чел висела в воздухе прямо передо мной. Слегка подогнув под себя одну ногу, она парила в десяти сантиметрах от стены, закрыв глаза и свободно раскинув руки в стороны. Она безмятежно улыбалась, будто гуляла по ромашковому полю в теплый летний день, а не собиралась через секунду схлестнуться с десятками даргов. Вокруг нее гуляли ощутимые воздушные потоки, которые при желании можно было даже разглядеть невооруженными глазом.
За спиной Чел сияли два распахнутых крыла, сотканных из воздушых потоков, своим размахом раза в полтора превышающие те крылья, что я уже видел, ногти на руках побелели, а на лбу красовалась свитая из остановившегося ветра полупрозрачная тиара.
Чел была готова.
И она тут же это показала, простым щелбаном, словно по лбу проспорившему дружку, сорвав со стены и выбросив за нее прочь первого забравшегося дарга. При этом она находилась за пять метров от него. Просто щелк пальцами – и лысая горилла улетает метров на пятнадцать, унесенная прочь воздушным потоком.
– О да! – восхищенно-кровожадно завопила Ника, на глазах покрываясь своей черно-красной одеждой и отращивая ушки летучей мыши. – Так держать, подруга!
Только теперь у Ники ощутимо удлинились ногти, превратившись в практически когти, а на ее сюртуке появилась пара новых темных вставок, прикрывающих живот. Бьюсь об заклад, что они даже крепче, чем вся остальная ее форма.
А что же я?
А я ничего. Я по-прежнему ничего не чувствовал. Я по-прежнему был уставшим парнем со слегка болящими после кровавой терапии внутренностями.
Внутренностями…
Может, весь эффект – внутри?
Я снова попытался представить прану внутри себя в виде красного дыма, и это получилось даже проще и быстрее, чем получалось до этого. Мало того – я увидел, что прана в моем организме уплотнилась, дым, которым я ее себе визуализировал, стал гуще и темнее. Он больше не клубился невнятными облаками, лишь иногда натыкаясь на границы тела, теперь это был вполне четко очерченный красный силуэт, который в своем движении лишь изредка уходил от четких очертаний.