Стреломант. Дилогия
Шрифт:
А значит, это хорошая смерть. Всяко лучше предательского стилета в сердце. Оправданнее, если про смерть вообще можно так сказать.
Ну что, богиня… Встретишься со мной еще разок?
Ты не умрешь.
Я усмехнулся, глядя на двух даргов, взлетающих в прыжке и протягивающих вперед лапы, уже не прикрывающих сердца, уже знающих, что мне нечего им противопоставить.
Ты так в этом уверена, богиня?
Я это знаю. Ты не умрешь.
И, едва она это сказала, по даргам откуда-то сбоку хлестнула длинная кровавая
Глава 11
Что было дальше – я уже не видел. Я лежал на боку, не в силах пошевелиться, и отстраненно пялился перед собой. Потому что было совершенно все равно куда пялиться – везде я видел одно и то же. В глазах помутнело настолько, что я различал лишь невнятные силуэты, которые дергались, прыгали с места на место, и постоянно дергались. Даже нельзя было с уверенностью сказать, какие из этих силуэтов были дружелюбными, а какие – враждебными.
Вот будет забавно, если где-то среди этих силуэтов затесались и Ратко, прискакавшие на запах жареного. А ведь это вполне возможно, учитывая, что я прикончил Бернарда – они никак не могли проигнорировать такое событие.
С чего ты взял, что они узнают?
О, богиня. Хорошо, что с тобой я могу общаться, не видя при этом тебя, а то ты тоже превратилась бы в невнятный силуэт… А я этого не хочу. У тебя слишком хорошая фигура.
Нахал. Так с чего ты взял про Бернарда?
Ну отец же узнал, когда я прошел инициацию? Не может же быть такого, что он не узнал, когда умер Бернард? Учитывая такой-то выброс праны, что аж даргов привлек.
Ритуал инициации дает сигнал, потому что твоя пассивная прана переходит в активную, что вызывает… Некую дрожь родственной сети, назовем это так. А когда реадизайнер умирает, прана рассеивается в пространстве, она не дает удара по сети.
Значит, о смерти Бернарда Себастьян узнает только тогда, когда озаботится о ней узнать?
Что-то вроде того. Так что сейчас можешь смело отдыхать – вряд ли здесь сейчас присутствует кто-нибудь из пятератко.
Я усмехнулся – уже четвератко. Осталось убрать всего троих, и тогда папаша ничего не сможет мне сделать. По крайней мере, сделать так, чтобы потом не поплатиться за этой стиранием из реальности. Это даже лучше, чем просто убить его. Ведь когда я поступлю в академию, убить его мне уже не удастся, если только не на дуэли. Как и его сыновей, кстати. Так что с ними желательно разобраться до этого момента.
Если смотреть с такой позиции, то даже обидно, что здесь сейчас нет ни одного из них. А кто вообще есть?
Двое Висла и трое Беловых. Не переживай, отобьются. Можешь спокойно терять сознание.
С чего ты взяла, что я его потеряю?
О, поверь, потеряешь. Праноистощение у всех проходит одинаково. Сначала отказывает твое тело, не в состоянии пошевелиться, потом – соз…
Не стоило приходить в себя…
Ох, не стоило.
Лучше бы я там, на стене, умер.
Как там Ника говорила? Ужасные отходняки?
Это она очень мягко выразилась.
Это не ужасные отходняки, это хуже чем пытки королевских палачей.
Вся носоглотка горела огнем, и каждый вдох вызывал приступ сухого мелкого кашля, в голове плавал розовый туман, будто бы там сконцентрировалась вся прана. Руки и ноги вроде слушались, но с сильным запозданием, реагируя на команды мозга с задержкой почти в полсекунды. Что творилось с глазами описать вообще невозможно, я смотрел на мир будто через искривленное стекло – настолько несуразным и невероятным образом порой перекашивало привычные вещи. Стоящая рядом стандартная бутылка с водой, почти цилиндрической формы, сейчас была похожа на диковинный кувшин – раздутая внизу и наоборот зауженная кверху.
Но плевать, что там за бутылка. Главное, что в ней какая-то жидкость, а это все, что мне нужно, чтобы потушить пылающий напалм в глотке.
С трудом контролируя запаздывающую руку, я с третьей попытки схватил бутылку.
И кто-то тут же ухватил меня за руку, не давая ее открыть.
Перед глазами появилась жуткая перекошенная морда с раздутой левой половиной и карикатурно-маленькой правой. Во сне такое увидишь – оглоблей не отмашешься. К счастью, я понимал, что это не какой-то домовой дух пришел по мою душу, а просто мое восприятие мира так поворачивает привычные вещи, поэтому я не стал проявлять агрессии к непонятной морде неясного пола, а только потянул на себя сильнее бутылку.
– Подожди. – откуда-то из-за горизонта произнесла морда. – Хуже будет. Вот с этим пей.
Во вторую руку мне вложили крупную синюю капсулу.
– Пей ее. Будет лучше.
Мне было плевать, я сейчас готов был хоть собственную стрелу проглотить, лишь бы дали попить. Надо с капсулой – буду с капсулой. Сил бороться с неведомой мордой, отнимая воду, не было. Проще и быстрее было сделать, как велят.
Капсулу я запихнул в рот только со второй попытки. С водой вообще помогла морда, иначе, наверное, я бы больше расплескал на себя, чем залил в рот. И все равно я оказался весь мокрый, потому что с первого же глотка поперхнулся и принялся кашлять, при этом не в силах остановиться заливать в себя воду.
Все равно она не помогала. Носоглотку как жгло, так и продолжало жечь. Приходилось вдыхать медленно и глубоко, чтобы найти какой-то баланс между поступающим в легкие воздухом и болью, что он с собой нес.
Через некоторое время меня наконец начало отпускать. По горлу перестали елозить крупной теркой, глаза снова научились фокусироваться, и даже руки с ногами откликались на команды почти вовремя.
Никогда больше не буду связываться с этим гребаным порошком.
Я медленно покрутил головой, осматриваясь. Вокруг было непонятное и неизвестное окружение, но я хотя бы находился в помещении. Кажется, я лежал на диване, а рядом стояли и вполголоса переговаривались двое незнакомцев – мужчина и женщина. В перерывах между фразами они поглядывали на меня, и, заметив, что я очнулся, женщина улыбнулась, демонстрируя сверкающий камешек, то ли вклеенный, то ли вставленный в один из передних зубов: