Стрелы Перуна
Шрифт:
— Што ж вы так оплошали? — укоризненно глянул на него Святослав.
— Да больно уж прыткий удалец оказался. Яз его ухватил за ногу, да тот каблуком мне по темечку как шмякнет, аж в глазах помутилось. Потом яз прямо под стену поднырнул, по лестнице за ним кинулся, а он как завопит. Тут коз ары с огнем набежали, ну яз на попятной. Кто-то копье вослед метнул, чуть не в спину мне... Зато вот. — Колюта положил рядом с бурдюком красный, расшитый жемчугом сапог. — Должно, хаканов, — похвалился сотский.
— Он же один. Што в нем толку? — засмеялся Добрыня.
— Твердь возьмем — и другой отыщу. Яз его...
— Ну довольно! — прервал его Святослав. — Идите спать. Поутру много дел грядет. А ты, — обратился к Добрыне, — накажи Рудомиру, штоб с реки глаз не спускал. А то еще кто-нибудь удрать захочет.
Глава пятая
Гонец от Летки
Короткий сон освежил князя. Он вскочил с жесткой лежанки, вышел во двор. Святич уже ждал его с бадейкой воды. Святослав подставил ладони, шумно пыхтя, умылся.
— На спину полей!
Богатырь окатил холодной водой согнувшуюся плотную фигуру князя. В молодом сильном теле играли твердые мускулы, нерастраченная сила богатырская искала выхода: хотелось пройти на руках, кувыркнуться через спину, прыгнуть с разбега в реку. Но... он был не простой ратник, и желания свои приходилось усмирять.
Святич подал полотенце. Князь, обтирая лицо и шею, спросил весело:
— Ну как, творят мою мысль воеводы?
— Делают. Кипит работа. Свенельд вон пороки на лодии ставит: на четыре струга — один порок. Рудомир с воями камни для них возят из-за реки. В верховьях воевода Ядрей собирает все, што гореть может...
— Добро! Пошли в челн, поплывем к Ядрею!
— А трапеза?! — возмутился Святич.
— В челне позавтракаем чем-нито, — весело откликнулся Святослав. — И вообще, много есть вредно. Вон от обильства у тебя уж и пузцо расти стало. Ха-ха-ха!
— Тож скажешь, «пузцо», — обиделся богатырь, запихивая в суму каравай ржаного хлеба и кус копченой медвежатины.
Князь стукнул его ладонью по плечу:
— Ну-ну, не держи обиды. Пошли!
— Погоди, хоть жбан с квасом прихвачу.
— Неколи! Водой обойдешься!
Святич что-то недовольно ворчал себе под нос, шагая вслед за князем. Они уже подошли к реке, когда их окликнул Добрыня:
— Вот, княже, гонца Летко Волчий Хвост прислал.
— Где?! — живо обернулся Святослав.
— Яз то, великий князь, — выступил вперед ловкий подтянутый отрок лет восемнадцати.
— А-а, Останец. Ты? С чем пожаловал? Говори!
— Речь не на ходу, великий князь. Разговор долгий.
— Ну да? Тогда садись в челн, там все и скажешь. А у тебя как тут, Добрыня?
— Пугаю хакана! Вон ребята мои лестницы вяжут на глазах у козар. Вишь, как суетятся степняки на стенах?
— Пугай, пугай. Как к делу придется, так позову тебя. Покамест тут управляйся!..
В челне Останец то ли от смущения, то ли по молодости ляпнул вдруг совсем не то на вопрос князя:
— А че Летко? Плохо! Разбиты вой твои, великий князь. Почти все лодии потоплены. Едва половина ратников вернулась на Русь.
— Все сказывай! — нахмурился Святослав. — По порядку.
Останец с опаской глянул ему в лицо, но князь, вопреки ожиданию, не казался разгневанным: посуровел только чуть.
— Подступили мы, значитца, к стольну граду Булгару...
— Как «к Булгару»? Ты што мелешь? — вскинул брови Святослав. — Яз наказывал в угон за Талибом-царем идти!
— Да у Летки невесту украли, вот он и...
— Как невесту? Альбиду, што ль?
— Ее. Как с козарами пировали под Муромом, так ее ночью умыкнул удалец какой-то. Ну Летко и повел дружины под Булгар-град. Ему обещали, што там, в войске князя Харука, и отыщется зазноба его...
— Ну яз покажу ему невесту! — рассердился Святослав. — Сказывай, а дале што?
— Дале, подступили мы к стольну граду булгарскому и взяли его на копье...
— Взяли?! Ай да Летко! Ай да молодец!.. А ты-и: «Разбили», — передразнил князь.
— Дак разбили ж все одно, — обиделся Останец.
— Это смотря когда. Поведай, што потом-то было. Да яснее мысль излагай. А то мямлишь тут.
— Сам сказывать не дает, а бранится, — покраснел отрок. — Ну слушай... Взяли мы стольный град Булгар, а в граде том много злата-серебра нашли. Летко захватил всю родню алиханову: мать, шестерых сыновей, четырех дочерей и два десятка жен...
— Ай да ловко! Што с ними?
— В Дедославе у вятичей сидят, воли твоей дожидаются.
— Ну-ну! А ты речешь: «Разби-и-или!» А как все ж разбили-то?
— Да просто. Первым делом мы с козарами князя Харука добычу поделили. Летко Волчий Хвост сразу родню алиханову на Русь отправил. А сам сноровил было по Каме-реке городки булгарские пошарпать... Тут-то и возвернулся с походу Талиб-царь с воями своими: отринули его, видать, от земель ростовских да ноугородских. Богатырей у него все равно видимо-невидимо и лодей тоже. Козары к себе в степь ушли, да и што с них проку на воде-то! Увидели мы врага несчетно и стали на Русь пробиваться. Вот тут-то и задал нам царь Талиб жару...
— Дураки! — выругался князь. — Надобно было, как Булгар-град пошарпали, сразу на Русь уходить! Аль добычи мало показалось? За большим погонишься, так и малое потеряешь. Чать, весь товар в той битве потопили, вояки?
— Казна цела! — уверил Останец. — И полон цел. Только вот в битве на реке многие вои с лодиями потопли или в полон попали. Не боле половины прорвались. Царь Талиб в угон за нами двинул. Он, видать, мыслил, што родня его с нами.
— Да, тут Летко Волчий Хвост умно сотворил. Пожалуй, простить надобно дурость его. Дале сказывай.