Стрелы Перуна
Шрифт:
— Вижу. Добрый сапог. Из сафьяна. Почитай, княжецкий, — зачастил неожиданно староста.
— Дак вот, воевода Слуд и гриди наказывали мне: когда ты, цыплячья душа, заявишься долг за свиней требовать, так штоб яз с тобой добрым пинком расчелся. Пошли! — Смерд схватил Чегиря за воротник и выволок вон.
В избе неистово причитали женщины. Кудим через некоторое время вошел, плотно притворил за собой дверь, крякнул смущенно:
— Да будет вам.
— Ведь теперича тебя в поруб упекут, — как наседка ахала полнотелая Кудимова супружница.
— Душегубец, осиротить нас хочешь? — басом вторила мать, такая же, как Кудим, рыжеволосая и могучая, разве только чуть уступающая ему ростом, зато объемом намного превосходящая сына.
Несокрушимый витязь переяславской дружины попятился, увидев в руках грозной родительницы увесистую железную кочергу.
— Охолонь, маманя, — замахал руками сын. — Прости меня, непутевого. Пошутковал яз!
— Пошутковал?! А Чегирь-то лежит без души. Убил ведь, кровопивец!
— Да живой он. Яз его и погладил-та в четверть силушки. Да не махай ты кочергой, маманя! Сей миг яз Чегиря на ноги поставлю!
Кудим выскочил за дверь, прихватив с собой бадейку. Женщины с любопытством наблюдали, выглядывая в пас-крытое настежь оконце.
Кудим подошел к поверженному врагу и выплеснул воду тому на голову. Тиун шевельнулся, замычал, ошалело поводя мутными глазами. Пужала наклонился к нему, сказал что-то вполголоса. Чегирь вскочил вдруг и резво, вприпрыжку, побежал вдоль улицы, все время забирая вправо. Вот он стукнулся всем телом о чей-то забор, оттолкнулся двумя руками и помчался дальше.
— Ну вот. А вы рекли. Ха-ха-ха! — Кудим вошел в горницу, сел на скамью, положил ногу на ногу. — Эт-то крапивное семя и палицей Яруслановой не осилишь, а тут сапогом...
— Што ты ему сказал-от, Чегирю-та? Отчего он ако заяц поскакал? — спросила строгая мать. — Че молчишь? Сказывай, нечистый дух!
— Да так, ниче.
— Поведай, Кудимушка, — приласкалась к нему жена.
— А яз шепнул ему, как он лупетками захлопал: «Хошь, еще раз сапогом по гузну вдарю?».
Женщины от смеха повалились на лежанку.
На следующий день утром, когда все еще спали, в дверь Кудимовой избы неистово загрохотали чем-то тяжелым.
— Эй! Отворяй! — раздались снаружи грубые голоса, _ Где хозяин?! Отворяй? Не то всю избу разнесем по бревнышку!
Кудим вскочил с лежанки, схватил кочергу, смахнул задвижку и внезапно рванул дверь на себя: в избу головой вперед, гремя железом брони, влетел человек. Он не удержался на ногах и, сбив по пути скамью, острием стального шлема вонзился в бревенчатую стену. Смерд ткнул кочергой другого, загородившего проем. Тот охнул и согнулся пополам. Кудим рванулся вперед и оказался лицом к лицу с тремя всадниками.
— Р-рубите его, разбойника! — возопил знакомый голос. — Руби-и по слову воеводы!
— Постой! — густо отозвался бас другого комонни-ка. — Да это никак Кудим Пужала?
— Так оно! Пужала и есть, — подтвердил третий всадник.
— Здрав буди, Кудим! — поздоровался обладатель баса.
Смерд пригляделся.
— Никак Варакша?
— Да яз же!
— А че вам тут надобно?
— А вот вчерась энтот тиун примчался к воеводе и базлает, ако угорелый: «Разбой!». Ну, воевода Слуд и спослал нас. А клоп сей вонючий, — Варакша указал на Чегиря, — не сказывал, кто тот разбойник, и привел нас к твоей избе. Вот и все.
— Слазь с коня, брат. Зайди в дом, отведай угощенья моего. И воев своих зови.
— Дак один уж в избе, — засмеялся витязь. — Другой вон стоит, будто твоя кочерга, согнулся. А энтого помнишь?
— Никак Ломка, Будилы-городника отрок? Ну да, он! Ну витязь, чистый витязь! Милости прошу отведать хлеба-соли! — поклонился Кудим Пужала боевым соратникам.
Стукнутый кочергой дружинник наконец пришел в себя и распрямился. Хоть и морщился от боли воин, но Кудиму улыбался, как родному.
Склонившись в поясном поклоне, на пороге стояли хозяйки дома, приглашая гостей в горницу.
Чегирь сидел на коне, вертел головой и в растерянности не знал, что говорить и делать. Ему подсказал седоусый Варакша: размахнувшись богатырской десницей, он так огрел доносчика плетью, что тот волком взвыл.
— Вон отселева, паскудник! Черной лжой на гридя княжецкого поклеп возводить?! Поди прочь, пока голова на плечах!
Дважды тиуна просить не понадобилось. Он рванул повод и так заспешил, что, казалось, еще мгновение, и всадник обгонит в своем стремлении коня и улетит в поднебесье.
Когда хозяин и гости вошли в избу, дружинник, влетевший сюда поневоле, все еще барахтался на полу, силясь вырвать шлем из стены. Кудим легко, словно морковку из грядки, выдернул его, поставил на ноги и обнял радостно:
— И ты тута, Гаркуша! А сказывали, будто бы тебя козары в полон увели?
Гаркуша ошалело поводил глазами.
— Пужала, што ль? — наконец выдохнул он изумленно. ..
Узнав о происшедшем, воевода Слуд посмеялся от души. Но вступать в свару с Ядреем ему не хотелось, и Слуд обо всем через гонца доложил Святославу. Князь сразу вспомнил о подвигах силача смерда.
— Уж не тот ли это богатырь, што зарубил в бою самого князя Хаврата?
— Он! — подтвердил гонец, черный, щуплый и ловкий воин с хитрыми глазами. — И еще, великий князь, Кудим стрелами из Ярусланова лука почитай два десятка беков козарских с коней поссаживал. А уж сколь простых степняков он мечом да секирой достал, о том один Перун только и ведает.
— А ты откуда знаешь?
— Дак ить Кудим-та шабра мой и побратим. Нас воевода Слуд вместе в витязи повенчал: его — гридем, а меня — оружничим при нем.