Стреляй первым
Шрифт:
Последним медленно пятился Метельский. Он уже был ранен в руку, и еще несколько пуль оставили отметины на его бронежилете. Артем смертельно устал за этот длинный день, и энтузиазм охраны, то и дело поднимавшей головы, вызывал у него вялое раздражение.
Белая милицейская «девятка» стояла ближе всего к крыльцу, и теперь охранники засели за ней, пытаясь редкими пистолетными выстрелами достать отступающих.
— Толик! — крикнул Метельский. — У тебя точно нет гранаты?
— В машине, — отозвался Кожин.
— Давай
— Попробую, — Кожин прибавил шагу, уже практически волоча за собой Резниченко. Он добежал до своего «вольво», отпустил Григория Александровича, который сразу же рухнул без сил на землю, и открыл багажник.
— Вот! — крикнул он Артему. — Нашел!
— Кидай мне! — отозвался Метельский, в очередной раз прижимая охранников к земле,
Кожин размахнулся и бросил: граната высоко взлетела в воздух, а Метельский, словно бейсболист, поймал ее в высоком прыжке. Приземлился он неудачно, упал и выронил автомат.
— Твою мать! — выругался он и рванул кольцо. — Ловите!
Граната разбила окно в «девятке», влетела в салон и там взорвалась, отбросив скрывавшихся с другой стороны охранников на несколько метров.
Потом взорвались лежавшие в багажнике две канистры бензина, и на миг во дворе дачи стало светло как днем.
В этом неожиданном освещении Артем, стоя на коленях, вдруг увидел, как из окна тарасовской дачи вываливается во двор какой-то человек, тяжело поднимается на ноги и медленно бредет по направлению к воротам.
Если бы Артем верил в призраков, то в этот момент он бы перекрестился. Но он не верил в загробную жизнь, а поэтому крикнул:
— Ванька! — и, забыв о возможности нарваться на выстрел, кинулся навстречу.
— Это ты, Тёма… — еле выговорил Цветков и попытался улыбнуться, но улыбка получилась болезненной. Артем заметил, что друг хромает и держится за живот. Сквозь пальцы сочилась темная кровь.
— Так ты был жив! Ты был жив все это время! — кричал Артем, пытаясь согнуть неуклюжую руку друга и положить ее себе на плечо.
— Сомневаюсь, — ответил Иван и упал на Метельского, придавив его к земле. Артем с трудом выбрался из-под тела и, подхватив Ивана под мышки, потащил к воротам.
— Мне больно, — неожиданно сказал Иван. Артем остановился, подобрал свой автомат и посмотрел на друга: тот был бледен, лежал неподвижно, чуть морщась от боли.
— Я вытащу тебя, — решительно сказал Артем.
— Не надо. Слишком уж это больно… Мне еще в пятницу сломали ребро… Так что я еле дышу. Да еще этот Заика мне кишки продырявил. И здоровье у меня теперь не очень… Я думаю, что бесполезно уже суетиться. Оставь меня здесь, уже ничего не изменишь…
— Сейчас подгоню машину, и тогда…
— Нет, не надо, лучше скажи Насте, пусть живет долго и счастливо… Как она? Ты видел ее?
— Видел. Она получила те деньги, которые…
— Это хорошо. Деньги ей пригодятся, — облегченно вздохнул Иван. — Больше всего я переживал из-за нее: не простились, не поговорили… Как-то все наперекосяк вышло. Ты ей объясни, что сможешь…
— Я объясню.
— Хорошо. Это хорошо, Тёма… Позаботься о ней. Чтобы все у нее было хорошо.
— Я позабочусь.
— Слушай…
— Да, я слушаю тебя…
— Я сейчас сдохну…
— Нет, я вытащу тебя отсюда…
— Не перебивай умирающего, это невежливо… Так вот, я сейчас умру. Я не хочу, чтобы у Насти были из-за меня проблемы. А если меня найдут в таком виде, обязательно начнутся проблемы. Будут разбирательства, следствия и все такое… Я не хочу ей всего этого дерьма. Слышишь меня?
— Слышу.
— Оставь меня здесь. Но не просто так, на земле… Чья это там машина?
— Не знаю.
— Посади меня в эту машину.
— Зачем?
— Посади! Я сам бы сел, да у меня нога прострелена.
— Иван, мы еще можем доехать до больницы…
— Да поймешь ты или нет?! Я чувствую, что умираю! Я знаю, что умираю! Мне остались какие-то минуты, а ты со мной начинаешь пререкаться… Давай тащи меня в машину…
Артем подтащил его к джипу «чероки» и помог сесть за руль. Иван откинулся на спинку сиденья и неотрывно смотрел на огонь. Дача Тарасова уже горела вовсю. Огонь перекинулся на нее от взорвавшейся «девятки», и теперь дом пылал как спичечный коробок. Рядом с пламенем, рискуя попасть под обваливающиеся куски деревянной стены, катались по земле Хирург и Шульц, вцепившись друг другу в горло.
— Ты видишь огонь? — тихо спросил Иван.
— Вижу.
— Говорят, что огонь очищает.
— Да.
— Но он еще и прячет. Я спрячусь там. Спрячусь ото всех. Ты и Настя будете знать, где я. Я буду в огне. Там мне будет тепло.
Он нажал на газ, и джип медленно покатился к даче, дерущиеся не заметили приближения тяжелой машины, и позвоночники обоих хрустнули под колесами джипа.
Потом «чероки» врезался в горящее крыльцо, и через секунду большое белое пламя взлетело вверх.
— Сайонара! — прошептал Артем и слабо взмахнул рукой другу, ушедшему в огонь.
Глава 32
Он медленно и тяжело шел к воротам. Ветер приносил со стороны дачи дым и пел ел. Огонь действительно скрывал многое и очищал оставшееся.
Кожин стоял у своего «ВОЛЬВО» и глядел в беззвездное небо.
— Будет дождь, — сказал он.
— Возможно, — ответил Артем и посмотрел на землю
У ног Кожина лежал неподвижный и молчаливый Резниченко. Руки его были аккуратно сложены на животе. Глаза закрыты.